Молчание   ::   Эндо Сюсаку

Прибывшие из Нагасаки самураи окружили Родригеса - и он снова двинулся в путь, трясясь на расседланной лошади.

Тюрьма стояла на склоне холма, посреди рощи. Похоже, выстроили ее недавно; строение напоминало приземистый амбар с такими низкими потолками, что невозможно было выпрямиться в полный рост. Свет проникал сквозь крохотное зарешеченное оконце и щель в деревянной переборке - такую узкую, что в нее едва можно было протиснуть тарелку: через это отверстие утром и вечером священнику подавали еду.

Его дважды выводили для дознания, и Родригес уже успел рассмотреть двор, сплошную бамбуковую ограду, ощетинившуюся остроконечными кольями, и крытую тростником лачугу для караульных. Несколько дней он находился в темнице один. С рассвета до заката священник сидел неподвижно, затаившись во тьме - как некогда в хижине углежогов, - рассеянно вслушиваясь в болтовню караульных. Порой изнывавшие от безделья и скуки стражники заговаривали с ним: так он узнал, что тюрьма стоит в окрестностях Нагасаки, но где именно, выяснить не удалось. Днем сюда долетали звуки: голоса прохожих, звон пил, стук забиваемых гвоздей - очевидно, неподалеку возводили какое-то здание, - но по ночам все стихало, слышалось только неумолчное воркование голубей.

Как ни странно, тюремная жизнь оказалась на удивление покойной и мирной. Тоска и тревога, снедавшие его во время скитаний в горах, казались теперь каким-то туманным, полузабытым сном. Он не знал, что несет каждый грядущий день, но не испытывал страха.