JК
Молчание :: Эндо Сюсаку
Страница: 164 из 229- Говорят, что для истинного христианина милосердие превыше всего. Бог есть само милосердие... О! Вот и лодка!
Вдруг двое пленников неуклюже рванулись вперед, но, получив удар в спину, рухнули на песок. Только Моника, обмотанная, как кокон, осталась стоять, безразлично глядя на серое море. Священнику вспомнился ее смех и вкус теплого, из-за пазухи, кабачка.
«Отрекись! Отрекись!» - заклинал он Гаррпе, слушавшего чиновника. «Отрекись! Нет, нет... Нельзя... Невозможно!»
Пот градом катился по его лицу. Священник зажмурился в малодушном страхе пред тем, что сейчас увидят его глаза.
...Боже, Боже, отчего ты молчишь? Почему ты безмолвствуешь даже теперь?
Когда он снова открыл глаза, три кокона, подталкиваемые чиновниками, уже приближались к лодке.
«Я отрекусь. Я отрекусь!» - чуть не вырвалось у Родригеса, и он до боли закусил губу, чтобы не выдать себя. Вслед за узниками, подоткнув кимоно, в лодку прыгнули два самурая, вооруженные пиками, и лодка, покачиваясь на волнах, начала медленно отходить от берега.
«...Еще не поздно! Зачем Ты взвалил эту ношу на нас с Гаррпе? Только Тебе под силу нести это бремя!»
Но что случилось? Гаррпе рванулся, воздев руки, и бросился в воду! Он настигает лодку, плывет, что есть силы, вздымая брызги... Он что-то кричит!
- Audi nos... Господи, услышь молитву нашу...
В бесстрастном голосе не было ни отчаяния, ни гнева; он обрывался, когда черная голова исчезала в волнах.
- Боже, услышь нас!..
Вдруг двое пленников неуклюже рванулись вперед, но, получив удар в спину, рухнули на песок. Только Моника, обмотанная, как кокон, осталась стоять, безразлично глядя на серое море. Священнику вспомнился ее смех и вкус теплого, из-за пазухи, кабачка.
«Отрекись! Отрекись!» - заклинал он Гаррпе, слушавшего чиновника. «Отрекись! Нет, нет... Нельзя... Невозможно!»
Пот градом катился по его лицу. Священник зажмурился в малодушном страхе пред тем, что сейчас увидят его глаза.
...Боже, Боже, отчего ты молчишь? Почему ты безмолвствуешь даже теперь?
Когда он снова открыл глаза, три кокона, подталкиваемые чиновниками, уже приближались к лодке.
«Я отрекусь. Я отрекусь!» - чуть не вырвалось у Родригеса, и он до боли закусил губу, чтобы не выдать себя. Вслед за узниками, подоткнув кимоно, в лодку прыгнули два самурая, вооруженные пиками, и лодка, покачиваясь на волнах, начала медленно отходить от берега.
«...Еще не поздно! Зачем Ты взвалил эту ношу на нас с Гаррпе? Только Тебе под силу нести это бремя!»
Но что случилось? Гаррпе рванулся, воздев руки, и бросился в воду! Он настигает лодку, плывет, что есть силы, вздымая брызги... Он что-то кричит!
- Audi nos... Господи, услышь молитву нашу...
В бесстрастном голосе не было ни отчаяния, ни гнева; он обрывался, когда черная голова исчезала в волнах.
- Боже, услышь нас!..