Молчание   ::   Эндо Сюсаку

Наверное, по этой причине выбор пал на Китидзиро. Ведь он был чужак, из другой деревни, да и к тому же из-за него стряслась беда - таково было, пожалуй, общее мнение. Оказавшись в роли козла отпущения, бедняга совсем пал духом, на глазах у него выступили слезы. Он разразился бранью, но крестьяне твердили свое: «Ради всего святого... У всех жены, дети, а ты – человек посторонний, чиновники, пожалуй, строго с тебя не спросят».

По свойственной ему слабости он не смог решительно отказаться.

- Я тоже пойду, - внезапно сказал Итидзо. Все были поражены, услыхав это от молчаливого угрюмого Итидзо. Тут и Мокити заявил, что тоже желает присоединиться.

Девятого числа день выдался пасмурный, с утра моросило, сквозь пелену дождя смутно виднелся лес перед хижиной. Трое будущих заложников поднялись к нам на гору. Мокити казался немного взволнованным, Итидзо, по обыкновению чуть прищурив глаза, угрюмо молчал. За ними, как побитый пес, плелся Китидзиро, глядевший на нас с укором и болью.

- Падре, нас заставят топтать ногами образ Христа... - потупясь, прошептал Мокити, будто разговаривал сам с собой. - Если мы откажемся, так не только нас, но и всех деревенских подвергнут такой же проверке... Ох, как нам быть?

Острая жалость пронзила меня, и я ответил словами, которых, пожалуй, ни один португальский священник никогда бы не произнес. Мне вспомнился падре Габриэль.