Три мужа и ротвейлер   ::   Александрова Наталья

Допустим, Луиза стала им больше не нужна, а кое-что она, безусловно, знала. Тогда они нашли бы способ устранить ее как-нибудь более безболезненно, что ли, если можно так выразиться. Я, конечно, не специалист в таких вещах, но главное, что я поняла, когда Громова так ясно и четко рассказывала мне про убийство Луизы, — это то, что убийство это было совершено с большой поспешностью.

Анна Николаевна Громова, при всем своем опыте и моем к ней уважении, никак не могла объяснить ту странность, которую она чувствовала в убийстве Луизы. Она не знала всего, ведь я же ей ничего не рассказала. А я теперь вспомнила, какой озабоченной и рассеянной выглядела Луиза в тот, последний вечер, как она встряхивала головой, как будто пыталась вспомнить что-то важное…

И она даже спросила меня о чем-то, как же это, ах да… «Лариса, а вы никогда не…». Никогда не… — что? Не видела, не встречала, не задумывалась, не пыталась… Я тогда дала волю своему раздражению и вот теперь пожинаю плоды. Если бы тогда я продержалась еще немножко, то возможно узнала бы кое-что важное, и сейчас мне бы это очень пригодилось. Но наверняка я ничего не знаю, так что мне остаются только предположения.

И я могу предположить, что Луиза в тот последний вечер видела что-то, что ее расстроило или удивило. Поэтому она забеспокоилась и сразу же, по выходе из моего дома, побежала звонить по телефону-автомату. От меня она позвонить не могла, потому что то, что она собиралась сказать человеку, которому звонила, было связано с их преступным замыслом.