Страница:
230 из 432
Первая стадия – тоскливая подавленность – продолжалась обыкновенно несколько недель или даже месяцев; потом ее сменяла вторая, при которой подавленность перемежалась иногда вспышками лихорадочного возбуждения, – их-то мы с Роем больше всего и боялись. Возбуждение длилось недолго и всегда завершалось каким-нибудь неистовым поступком, вроде сегодняшнего. После этого болезнь отступала, и Рой успокаивался.
Он знал, что следующий приступ начнется только через несколько месяцев. В первые годы нашей дружбы – ему тогда было чуть больше двадцати – депрессия мучила его гораздо чаще, чем сейчас. По постепенно промежутки между приступами удлинялись, и ровное, веселое настроение не покидало его многие месяцы. Вот и сейчас он понимал, что приступ повторится теперь очень не скоро.
Я чувствовал себя усталым и угнетенным. Порой мне казалось, что я несу слишком тяжкое бремя, – да и за какие грехи? Я сказал Рою, что не могу вечно следить за ним и улаживать его отношения с людьми.
Его терзали угрызения совести. Немного помолчав, он спросил:
– Я здорово навредил Джего?
– Не думаю.
– Как же тебе удалось исправить то, что я натворил? Ты все-таки удивительно искусный политик.
Я покачал головой.
– Это было нетрудно. Винслоу считает, что на него никто не может повлиять, но он ошибается.
– Именно.
– Мне, правда, пришлось применить запрещенный прием, а это не слишком-то приятно. Он ненавидит Джего. Но у него сейчас нет духовных сил на ненависть: он думает только о сыне.
– Именно, – повторил Рой. – Можно сказать, что мне повезло.
– Я тоже так считаю.
– Я не простил бы себе, если бы помешал Джего пройти в ректоры, – сказал Рой.
|< Пред. 228 229 230 231 232 След. >|