JК
Не белы снега :: Знаменский Анатолий Дмитриевич
Страница: 4 из 10 — Молодая была, небось другое на уме было!
— И молодая этак хвостом не вертела! — заругалась бабка, легко пускаясь в пустую и как бы даже нарочитую перебранку ради недоброй погоды, Но голоса её даже и Анастасия уже не расслышала. Машина выбралась из-за хуторской горы на открытое, и вот тут женщины только увидели и почувствовали бурю, бешеный натиск воздуха, перемешанного с землёй. Ветер на ходу машины выл неистово, он и сорвал со старушечь их губ ненужные слова.
«Не земля уж стала, а будто зола, будто пепел какой…» — подумала Анастасия, кутаясь в полушалок и пряча глаза. Ей хотелось прильнуть к кому-нибудь, уткнуться в чью-то тёплую подмышку, но как-то так получалось всякий раз, что женщины сами льнули к ней, и ничего уж не оставалось, как прикрывать их собою, наклоня голову.
— Слышь, чего бабка говорит-то? — прыскала и захлёбывалась коротким, дурашливым хохотком Агнюшка в телогрейку Анастасии. — Насмотрелась, окаянная, телевизора… Может, отнять у неё этот ящик? А?
— Дело твоё, — скупо шевельнула губами Анастасия.
Телевизор у бабки Подколзиной был премиальный.
По ходатайству Агнюшки и всего огородного звена правление наградило старуху, как почётную колхозницу. То-то и шутила звеньевая, что сама приложила руку к этому богатству, а товарка никак не хотела принимать её шутки. Сидела будто неживая, к чему-то своему, тайному, прислушивалась и будто ждала чего-то.
— И молодая этак хвостом не вертела! — заругалась бабка, легко пускаясь в пустую и как бы даже нарочитую перебранку ради недоброй погоды, Но голоса её даже и Анастасия уже не расслышала. Машина выбралась из-за хуторской горы на открытое, и вот тут женщины только увидели и почувствовали бурю, бешеный натиск воздуха, перемешанного с землёй. Ветер на ходу машины выл неистово, он и сорвал со старушечь их губ ненужные слова.
«Не земля уж стала, а будто зола, будто пепел какой…» — подумала Анастасия, кутаясь в полушалок и пряча глаза. Ей хотелось прильнуть к кому-нибудь, уткнуться в чью-то тёплую подмышку, но как-то так получалось всякий раз, что женщины сами льнули к ней, и ничего уж не оставалось, как прикрывать их собою, наклоня голову.
— Слышь, чего бабка говорит-то? — прыскала и захлёбывалась коротким, дурашливым хохотком Агнюшка в телогрейку Анастасии. — Насмотрелась, окаянная, телевизора… Может, отнять у неё этот ящик? А?
— Дело твоё, — скупо шевельнула губами Анастасия.
Телевизор у бабки Подколзиной был премиальный.
По ходатайству Агнюшки и всего огородного звена правление наградило старуху, как почётную колхозницу. То-то и шутила звеньевая, что сама приложила руку к этому богатству, а товарка никак не хотела принимать её шутки. Сидела будто неживая, к чему-то своему, тайному, прислушивалась и будто ждала чего-то.