Не хочу, чтобы он умирал   ::   Олдридж Джеймс

— Вот увидите…

— Нет! — Она вскочила в испуге, поняв, что он пойдет до конца, выполнит то, что задумал, чего бы ему это ни стоило, что он вот-вот кинется очертя голову… — Нет!

— Почему нет?

— Потому, что вы куда нужнее Черча. Господи! Никогда не видела человека, который так мечтал бы расшибить себе голову.

— Не себе, а Черчу.

— Нет, себе! Вы можете поднять ужасный скандал. Не знаю, что вы там затеяли… Наверно, какую-то чепуху! Может, вам и удастся погубить Джека Черча. Но что это вам даст?

— Я же говорю, что с чего-то надо начать.

— Но не так. То, что вы задумали, — смешное донкихотство.

Он ничего не ответил.

Люси почувствовала, что теряет голову: чем больше они говорят, тем тверже он стоит на своем. Она чувствовала, что он уже встал на этот путь. Если она будет с ним препираться, он договорится до необходимости сделать последний непоправимый шаг.

— Давайте больше об этом не говорить, — сказала она.

— Извините меня.

Даже в том, как он извинился, она услышала, что седело проиграно. Он себя убедил.

Тогда на помощь пришли слезы.

— Видите, я совсем распустилась, — сказала она и вышла.

Он не пошел за ней. Его бы не удивили слезы Эйлин Бентинк — той полагалось плакать. Здесь же слезы были неуместны, и мало того, что он не понимал их причины (зная, что их проливали не в память о Пикеринге), — он чувствовал, что слезы эти могут поколебать его решимость. Не только в определенном деле, а всю его решимость целиком.