Не хочу, чтобы он умирал   ::   Олдридж Джеймс

Лифтер был придурковат, однако он с первого взгляда определил, куда им надо, и проводил их по пыльным коридорам со скрипучими половицами в комнату, где со Скоттом поздоровался розовый полицейский в штатском и феске. Он кинул на Скотта проницательный взгляд и улыбнулся ему, словно признав собрата по профессии. После цветистых приветствий и упоминаний шепотом об их общем друге (по-видимому, Питере), Скотта провели в маленькую комнату, где даже поцарапанные стены были забрызганы чернилами, словно здешние делопроизводители устраивали веселые побоища. На скамейке у окна с решеткой, против старика-полицейского с отталкивающим лицом, сидел Гамаль, закованный по рукам и по ногам. Его здорово потрепали на допросе, взгляд у него был какой-то отсутствующий, но, глядя на его лицо, Скотту по-прежнему казалось, что это самый волевой и самый здравомыслящий человек из всех, кого он когда-либо видел.

— Гамаль! — окликнул его Скотт.

На застывшем лице арестанта появилось выражение недоверия.

Скотт медленно покачал головой, словно возражая против невысказанного Гамалем подозрения.

— А-а-а! Как вы сюда попали? — У Гамаля был такой вид, будто он долго обливался потом. Одежда его промокла насквозь и была запачкана, а крупный, давно небритый подбородок заострился. Он сидел ссутулившись, и его неудобная поза показывала, что он очень устал, а рана сильно его мучает. Он явно ослабел. В душе, думал Скотт, он сейчас борется с сомнением. Чудовищное подозрение в предательстве, казалось, пугало его, колебало самую основу его нетронутой веры.