JК
Неизвестные солдаты, кн.1, 2 :: Успенский Владимир Дмитриевич
Страница: 1055 из 1090Марфа Ивановна встретила их на пороге, осмотрела критически с ног до головы. Они прыгали перед ней на снегу замерзшие, хлюпающие носами. Один, тощий и юркий, попытался проскочить в дверь мимо бабки, но она крикнула грозно:
– Куда прешь, зараза?
И немец присмирел, просительно забормотал что-то. Марфа Ивановна провела солдат на кухню. Указала на дверь в комнату, погрозила пальцем и распорядилась:
– Устраивайтесь тут, а в горницу – ни ногой! Понятно вам, черти вшивые?
Антонина Николаевна, как и прошлый раз, отсиживалась с детьми в старой половине дома. Но Ольга сидеть взаперти решительно отказалась. Ходила по комнатам, помогала бабке готовить ужин. Бросала на немцев такие холодные, презрительные взгляды, что те отворачивались.
У тощего юркого солдата было обморожено ухо. Марфа Ивановна, сжалившись, дала ему гусиного сала. Пожилой и самый тихий из всех солдат то и дело приподнимал край повязки на левой руке, болезненно морщился. От руки шел мерзкий запах. И над ним сжалилась бабка, достала марганцовки и налила в таз теплой воды, промыть рану. Немец смущенно и благодарно улыбнулся ей.
Потом Марфа Ивановна накормила пришельцев жидким картофельным супом, выдав каждому по куску черствого хлеба. Солдаты ели жадно и торопливо. А наелись – и отяжелели, осоловели в тепле. Трое завалились спать на постеленную им дерюгу, а четвертый, с обмороженным ухом, долго еще сидел в одних подштанниках возле стола, подносил к лампе рубаху, с хрустом давил вшей.
– Куда прешь, зараза?
И немец присмирел, просительно забормотал что-то. Марфа Ивановна провела солдат на кухню. Указала на дверь в комнату, погрозила пальцем и распорядилась:
– Устраивайтесь тут, а в горницу – ни ногой! Понятно вам, черти вшивые?
Антонина Николаевна, как и прошлый раз, отсиживалась с детьми в старой половине дома. Но Ольга сидеть взаперти решительно отказалась. Ходила по комнатам, помогала бабке готовить ужин. Бросала на немцев такие холодные, презрительные взгляды, что те отворачивались.
У тощего юркого солдата было обморожено ухо. Марфа Ивановна, сжалившись, дала ему гусиного сала. Пожилой и самый тихий из всех солдат то и дело приподнимал край повязки на левой руке, болезненно морщился. От руки шел мерзкий запах. И над ним сжалилась бабка, достала марганцовки и налила в таз теплой воды, промыть рану. Немец смущенно и благодарно улыбнулся ей.
Потом Марфа Ивановна накормила пришельцев жидким картофельным супом, выдав каждому по куску черствого хлеба. Солдаты ели жадно и торопливо. А наелись – и отяжелели, осоловели в тепле. Трое завалились спать на постеленную им дерюгу, а четвертый, с обмороженным ухом, долго еще сидел в одних подштанниках возле стола, подносил к лампе рубаху, с хрустом давил вшей.