JК
Неизвестные солдаты, кн.1, 2 :: Успенский Владимир Дмитриевич
Страница: 346 из 1090Красноармеец Бартасюк стоял, согнувшись, охватив руками живот, и все повторял с испугом и удивлением:
– Ой, ой, ой!
– Санинструктора! – крикнул Бесстужев, обняв Бартасюка за плечи и пытаясь положить его на спину.
Красноармейца била дрожь. От приторного, тошнотворного запаха крови Юрия замутило. Он все-таки положил стонущего бойца и отошел, стараясь не смотреть на его распоротый живот.
Снаряды теперь рвались левее, взрывы отодвигались все дальше. Было такое впечатление, будто немецкие артиллеристы прощупывают весь передний край.
– Сядьте, товарищ лейтенант! – дернул его за ногу Мухов.
Лицо у сержанта в красных пятнах, губы фиолетовые.
– Сядьте, стреляют же ведь… Бартасюка-то как! Кишки все наружу…
И признался, понизив голос, почти шепотом:
– Я в живот очень боюсь. Пусть в руку, а еще лучше в ногу. Говорят, не надо есть перед боем, а я наелся…
Со стороны хутора, скрытого перелеском, по полю быстро бежали красноармейцы-пограничники. Некоторые оборачивались, стреляли назад и снова бежали к окопам. А на поле, отрезая им путь, начали рваться мины – вспыхивали и быстро рассеивались бурые клочья дыма.
К Юрию подошел лейтенант Алешкин, потный, грязный; в одной руке – трофейный карабин, в другой – пистолет. Крикнул:
– Наступают, а? Гляди, гляди!
Из леса в километре от них выходили немцы. Они появились сразу на всем протяжении опушки. Выходили группами, но на поле быстро принимали боевой порядок.
– Ой, ой, ой!
– Санинструктора! – крикнул Бесстужев, обняв Бартасюка за плечи и пытаясь положить его на спину.
Красноармейца била дрожь. От приторного, тошнотворного запаха крови Юрия замутило. Он все-таки положил стонущего бойца и отошел, стараясь не смотреть на его распоротый живот.
Снаряды теперь рвались левее, взрывы отодвигались все дальше. Было такое впечатление, будто немецкие артиллеристы прощупывают весь передний край.
– Сядьте, товарищ лейтенант! – дернул его за ногу Мухов.
Лицо у сержанта в красных пятнах, губы фиолетовые.
– Сядьте, стреляют же ведь… Бартасюка-то как! Кишки все наружу…
И признался, понизив голос, почти шепотом:
– Я в живот очень боюсь. Пусть в руку, а еще лучше в ногу. Говорят, не надо есть перед боем, а я наелся…
Со стороны хутора, скрытого перелеском, по полю быстро бежали красноармейцы-пограничники. Некоторые оборачивались, стреляли назад и снова бежали к окопам. А на поле, отрезая им путь, начали рваться мины – вспыхивали и быстро рассеивались бурые клочья дыма.
К Юрию подошел лейтенант Алешкин, потный, грязный; в одной руке – трофейный карабин, в другой – пистолет. Крикнул:
– Наступают, а? Гляди, гляди!
Из леса в километре от них выходили немцы. Они появились сразу на всем протяжении опушки. Выходили группами, но на поле быстро принимали боевой порядок.