Неизвестные солдаты, кн.1, 2   ::   Успенский Владимир Дмитриевич

Я тебя по-серьезному опрашиваю. Разобраться хочу.

– Поедешь учиться, там разберешься. А я и сам недалеко вижу. Знаю одно: дорого человеку то, что сделано своими руками.

– Дом?

– И дом, и семья, и колхоз.

– А если выше взять – значит, и государство.

– Ну, ты опять на облака полез, – усмехнулся Иван. – Ты про это с Сидором Крючком потолкуй. Он любит.

Задом, на четвереньках, дядя Иван выбрался из шалаша. Поднявшись, потянулся так, что захрустели кости.

– Наговорился я с тобой, Игорь, аж язык заболел. Хуже, чем на покосе, умаялся. Вылезай, пора уже нам.

Пошли по тропинке, среди смутно белеющих в темноте стволов яблонь. Издалека услышали храп деда Крючка. Возле большого шалаша, похожего на стог сена, дядя Иван остановился, позвал:

– Дед, а дед!

– Ктой-то? Ты, что ли? – раздался недовольный, хриплый тол ос.

– Я самый, вылазь.

– Поспать не дал, черт баламутный, – ворчал дед, одной рукой поддергивая короткие портки, другой мелко крестя рот. – Ты, Ванька, завсегда до срока приходишь.

– Во-на! Уже вторые петухи пели.

– А темень-то, ядрена лапоть!

– Пасмурь.

Голова у деда почти совсем лысая, только на висках торчат редкие волоски. Лицо худое, вытянутое. Маленькие глазки запрятаны глубоко под надбровными дугами. Шея у него длинная и морщинистая, как у ощипанного петуха. Дед сутулится, посконная рубаха на спине бугрится горбом.

– Кто это с тобой? – спросил Крючок.

– Племяш.