Необыкновенные страдания директора театра   ::   Гофман Эрнст Теодор

Нет, такой чепухи я не писал, меня погубили козни молокососов-критиков". А как только вышел Леандр, Марцелл сказал: "О Леандр, как мог ты думать, что твои вялые шутки будут иметь какой-то успех?.. А моя пьеса... Моя великолепная пьеса... загублена гнусными кознями!.." Затем оба сходятся на том, что барабан взял чуть быстроватый темп, а дудки подстроились к трем "ля" смычковых, что признает присутствующий при разговоре музыкант. Мнения вежливо расходятся лишь в вопросе о том, в какой пьесе особенно отличились барабанщик и дудочник, и все присутствующие хором гудят: "Кто тут судья?"

Серый. Восхитительно, в самом деле!.. Но оба, конечно, какое-то время ужасно наседали на бедного директора, пока не уговорили его поставить их пьесы, которые, конечно, и в самом деле мало чего стоили, ибо, что бы ни говорили, у публики есть верное чутье. Какие горькие посыпались, наверно, рецензии!

Коричневый. Вы, кажется, испытываете великое отвращение к рецензиям?

Серый. В самом деле, каждая рецензия с нападками на мой театр, на моих актеров - для меня нож в сердце. Просто терпеть не могу, когда на меня ополчаются, игнорируют мой неустанный труд, ругают меня за то, что начато мною по зрелом размышлении. Слава богу, я наконец добился того, что критики моего театра - это мои друзья!

Коричневый. Что вы говорите? Если я верно вас понял, то теперь вы сами, через посредство друзей, рассуждаете о собственном театре?

Серый.