Несчастная   ::   Тургенев Иван Сергеевич

Он начал зевать, объявил, что спать хочет, и, обругав со свойственною ему грубостью трактирного слугу за худо прочищенный чубук, внезапно, с выраженьем вызова на искривленном лице, обратился к Фустову:

- Послушайте-ка, Александр Давыдыч,- промолвил он,- скажите, пожалуйста, за что вы меня презираете?

- Как так? - не сразу нашелся ответить мой приятель.

- Да так же... Я очень хорошо чувствую и знаю, что вы меня презираете, и этот господин (он указал на меня пальцем) тоже, туда же! И хоть бы вы сами очень уже высокою нравственностью отличались, а то такой же грешник, как мы все. Еще хуже. В тихом омуте... пословицу знаете?

Фустов покраснел.

- Что вы хотите этим сказать? - спросил он.

- А то, что я еще не ослеп и отлично вижу все, что у меня перед носом делается: шуры-то-муры ваши с сестрицей моей я вижу... И ничего я против этого не имею, потому: во-первых, не в моих правилах, а во-вторых, моя сестрица, Сусанна Ивановна, сама через все тяжкие прошла... Только меня-то за что же презирать?

- Вы сами не понимаете, что вы такое лепечете! Вы пьяны,- проговорил Фустов, доставая пальто со стены.- Обыграл, наверное, какого-то дурака и врет теперь черт знает что!

Виктор продолжал лежать на диване и только заболтал ногами, перевешенными через ручку.

- Обыграл! Зачем же вы вино пили? Оно ведь на выигрышные деньги куплено. А врать мне нечего. Не я виноват, что Сусанна Ивановна в своей прошедшей жизни...

- Молчите! - закричал на него Фустов.- Молчите... или...

- Или что?

- Вы узнаете что. Петр, пойдем.

- Ага! - продолжал Виктор,- великодушный рыцарь наш в бегство обращается.