JК
Тройные неприятности :: Александрова Наталья
Страница: 48 из 54 — Какое кино?
— Как — какое? — оскорбилась Серафима. Обыкновенное кино, какое всегда смотрю. Там Мария замуж выходит, а жених-то, бескультурник, дедушкой ее оказался… Хорошо, Кончита глаза ей открыла, а то какой позор мог приключиться!
Козодоев вытащил из кармана сложенную вчетверо газету и повел пальцем по программе. Через пять минут он удовлетворенно крякнул и позвал бородатого мужчину в белом халате:
— Степаныч, время смерти установил?
Эксперт пожал плечами и проговорил:
— Сам же понимаешь, предварительно, в первом приближении, плюс-минус трамвайная остановка…
— Ну все-таки хоть примерно?
— Примерно от одиннадцати до часу.
— Та-ак! — радостно произнес Козодоев и развернулся всем корпусом к Серафиме:
— Из налоговой, говорите?
— Из налоговой, — с готовностью подтвердила та. — Сегодня, говорят, к нему, а завтра — в двенадцатую. А зачем им в двенадцатую? Двенадцатая — это ведь моя, в двенадцатой я живу!
— Стоп! — Козодоев поднял руку. — Не начинай по новой! Женщин этих опиши, которые из налоговой!
— Чего их описывать? Самые обыкновенные женщины, одна худая такая, а вторая ничего, поприятнее на вид будет и одета прилично, поярче, так, как положено. А та-то, худая, — прямо как ворона…
— Брюнетка, что ли?
— Кто брюнетка? — растерялась Серафима.
— Ну вы же сказали: как ворона? — Козодоев собрал свою волю в кулак и удержал ругательство, рвавшееся наружу.
— Как — какое? — оскорбилась Серафима. Обыкновенное кино, какое всегда смотрю. Там Мария замуж выходит, а жених-то, бескультурник, дедушкой ее оказался… Хорошо, Кончита глаза ей открыла, а то какой позор мог приключиться!
Козодоев вытащил из кармана сложенную вчетверо газету и повел пальцем по программе. Через пять минут он удовлетворенно крякнул и позвал бородатого мужчину в белом халате:
— Степаныч, время смерти установил?
Эксперт пожал плечами и проговорил:
— Сам же понимаешь, предварительно, в первом приближении, плюс-минус трамвайная остановка…
— Ну все-таки хоть примерно?
— Примерно от одиннадцати до часу.
— Та-ак! — радостно произнес Козодоев и развернулся всем корпусом к Серафиме:
— Из налоговой, говорите?
— Из налоговой, — с готовностью подтвердила та. — Сегодня, говорят, к нему, а завтра — в двенадцатую. А зачем им в двенадцатую? Двенадцатая — это ведь моя, в двенадцатой я живу!
— Стоп! — Козодоев поднял руку. — Не начинай по новой! Женщин этих опиши, которые из налоговой!
— Чего их описывать? Самые обыкновенные женщины, одна худая такая, а вторая ничего, поприятнее на вид будет и одета прилично, поярче, так, как положено. А та-то, худая, — прямо как ворона…
— Брюнетка, что ли?
— Кто брюнетка? — растерялась Серафима.
— Ну вы же сказали: как ворона? — Козодоев собрал свою волю в кулак и удержал ругательство, рвавшееся наружу.