Невинная Настя или 100 первых мужчин   ::   Тополь Эдуард

И тут этот мальчик, Портвейн, говорит:

— И эту девку кто-то ебёт! Вы прикиньте, пацаны, какой класс!

То есть он в этом как бы не участвовал, а ему это нравилось как зрелище. Но как-то, когда мы с ним занимались любовью, он выпил таблеточку и говорит:

— Настенька, у меня есть камера, я хочу все снять.

Я думаю: почему бы и нет? И говорю:

— Конечно. Все для тебя, зайка!

Он ушел за камерой, а я оделась, вышла покурить на балкон. Тут ко мне подходит Портвейн и говорит:

— Настя, не делай этого.

Я сначала не поняла, говорю:

— Извини, ты мне будешь указывать, что мне делать, а что не делать?

А он опять:

— Насть, не делай этого. Он же будет всем пацанам показывать.

И тут до меня дошло: он выпил таблеточку для крепости, чтобы похвастаться, как он долго со мной сможет. Конечно, мне это было неприятно, обидно. Но я и на это закрыла глаза, поскольку очень уж меня устраивало их общество. Я всегда знала, что если у меня возникнет хоть малейшая проблема, если кто-то на меня хоть искоса посмотрит или сделает мне больно, не важно как — морально или физически, то ответит за это очень сильно. Жизнью ответит. И меня это устраивало. Но однажды произошел такой случай. Мы сидели в этой квартире, там было несколько парней — наверное, человек восемь. И я себе позволяла многое — я, например, могла сесть к пацану на колени. При этом он не должен был меня ни трогать, ни обнимать, ни лапать — ничего такого он не мог себе позволить. Леша их об этом всегда предупреждал. И они меня не трогали, они меня уважали.