Нищенка   ::   Горький Максим

Его рабочая комната, обставленная комфортабельной мебелью без бьющего на эффект шика, а с солидной красотой и удобством, теперь богато залитая молодым ярким солнцем последних дней апреля, смотрела на него своими стенами иукрашениями так ласково и светло, что ещё более усиливала в нём хорошее, тёплое ощущение сладости бытия.

- Ефим! - снова позвал он.

- Я здесь!

Из-за тяжёлой коричневой портьеры, пышными складками закрывавшей дверь, высунулась пушистая седая голова, и на Павла Андреевича выразительно уставилась пара добрых старческих глаз, тонувших в кудрявой серебряной бахроме бороды и бровей.

- Иду гулять, братец; часам к семи приготовь самовар. Больше ничего.

- А ежели кто спрашивать вас будет?

- Скоро приду. Но некому.

- А может, гости придут?

- Ну, какие же к нам с тобой ходят гости, Ефим?

- Точно, что не ходят!

- Так что же ты спрашиваешь?

- А для порядку. Это уж так всегда в хороших домах лакей спрашивает у бар, коли они изволят куда отлучаться.

- Ага, вот что! - И, добродушно-скептически улыбнувшись, Павел Андреевич надел пальто и вышел на улицу.

Чисто выметенная и ещё сырая от недавно стаявшего снега улица была пустынна, но красива выдержанной и немного тяжёлой красотой. Большие белые дома с лепными украшениями по карнизам и в простенках между окнами, окрашенные в тонко розоватый оттенок весенними лучами заходящего солнца, смотрели на свет божий философски сосредоточенно и важно. Стаявший снег смыл с них пыль, и они стояли почти вплоть друг к другу такими чистыми, свежими, сытыми. И небо сияло над ними так же солидно, светло и довольно.