Нюрнбергский эпилог   ::   Иосифович Полторак Аркадий

При этих словах, как я уже писал, произошла мимическая сценка: Герман Геринг, взглянув на Шахта, осуждающе покачал головой, затем закрыл лицо руками, делая вид, что он страшно переживает, что ему стыдно слышать, как бывший министр «третьей империи» признается в государственной измене. Как будто сам Геринг на последнем этапе войны не изменил своему «обожаемому фюреру».

Такого рода сцены меньше всего, разумеется, выражали истинные чувства бывших гитлеровских сатрапов. Все они давно потеряли самое элементарное представление о чести, о верности, о правде. Возмущаясь наглостью Шахта, в душе каждый из них завидовал этой хитрой лисе, которая сумела все-таки служить Гитлеру так, чтобы на случай краха «третьей империи» сохранить контршансы, позволяющие отмежеваться от «обожаемого фюрера».



Двойная игра



Да, по части политической маскировки всем этим герингам и Риббентропам было очень далеко до Шахта. Не та школа, не то воспитание. Им всем только казалось, что они видят Шахта насквозь. А вот Шахт действительно знал цену каждому из них и заглядывал куда дальше их.

Шахт вел опасную и азартную игру. Он сделал все, чтобы привести к власти Гитлера. Он помог Гитлеру создать мощные вооруженные силы. Шахт хорошо знал гитлеровские завоевательные планы, потому и примкнул к нему. Только на основе этих планов и был заключен союз рурских монополий с нацистами.

Что война — великолепный бизнес, Шахт знал лучше чем кто-либо другой.