JК
Нюрнбергский эпилог :: Иосифович Полторак Аркадий
Страница: 720 из 753Я с глубоким смирением склоняю свою голову перед жертвами всех наций и перед теми несчастьями и страданиями, которые разразились над моим собственным народом.
А Кейтель? Что сказал этот человек? Какие последние слова нашел он, чтобы объяснить всю меру своих преступлений? Какой щит избрал для того, чтобы еще и еще раз попытаться проложить тропинку к жизни?
— Лучшее, что я мог дать, как солдат, — повиновение и верность — было использовано для целей, которые нельзя было распознать, — заявил бывший начальник штаба ОКВ. — Я не видел границы, которая существует для выполнения солдатского долга. В этом моя судьба.
Нашлись и такие среди подсудимых, кому даже перед разверзшейся могилой наиболее привлекательной казалась роль проповедников и наставников немецкого народа. С явно фальшивой патетикой в голосе Франк говорил:
— Я прошу наш народ не отчаиваться, не идти более ни шагу по гитлеровскому пути.
А Зейсс-Инкварт сказал нечто такое, что никак не вызывало возражений тогда и звучит особенно значительно сегодня:
— Германия в своих собственных интересах не должна желать войны. Она должна следить за тем, чтобы никто не вложил в ее руки оружие.
Но как поздно постиг это сам Зейсс-Инкварт! Только после того, как всю свою жизнь отдал преступному ремеслу разжигания войн, пролил реки крови поляков и голландцев, на шеях которых сидел в качестве гитлеровского наместника.
А Кейтель? Что сказал этот человек? Какие последние слова нашел он, чтобы объяснить всю меру своих преступлений? Какой щит избрал для того, чтобы еще и еще раз попытаться проложить тропинку к жизни?
— Лучшее, что я мог дать, как солдат, — повиновение и верность — было использовано для целей, которые нельзя было распознать, — заявил бывший начальник штаба ОКВ. — Я не видел границы, которая существует для выполнения солдатского долга. В этом моя судьба.
Нашлись и такие среди подсудимых, кому даже перед разверзшейся могилой наиболее привлекательной казалась роль проповедников и наставников немецкого народа. С явно фальшивой патетикой в голосе Франк говорил:
— Я прошу наш народ не отчаиваться, не идти более ни шагу по гитлеровскому пути.
А Зейсс-Инкварт сказал нечто такое, что никак не вызывало возражений тогда и звучит особенно значительно сегодня:
— Германия в своих собственных интересах не должна желать войны. Она должна следить за тем, чтобы никто не вложил в ее руки оружие.
Но как поздно постиг это сам Зейсс-Инкварт! Только после того, как всю свою жизнь отдал преступному ремеслу разжигания войн, пролил реки крови поляков и голландцев, на шеях которых сидел в качестве гитлеровского наместника.