Номер Один, или В садах других возможностей   ::   Петрушевская Людмила

Надежда на человеческие взаимоотношения. Презумпция гендерной это... провокативности.

Ножом провел пониже шеи. Хорошая реакция! Все дернулось у ней. Волоски вокруг соска встали дыбом.

- Двое пацанов, девять месяцев и три, что ли. Пять?.. А мать Алисы та-акая сука. Я ругаюсь, простите. Прости меня если сможешь за все что было и все что будет (песня такая, что ли?).

Нет, погоди у меня. Разгреб на ней одежду, открыл ее живот. А!!! Так и есть. Пояс на ней.

Долго возился, отстегивая. Пояс с толстой мошной. Она заплакала. Приложил кончик ножа ей к глазу.

- Помолчи, а? Арестована.

В поясе было много чего. Монеты ржавые... Какие-то в пакетике старые золотые коронки, даже с зубным налетом, чьи? Кого убили? Ладно.

Надел пояс себе под майку.

Живот гладкий, как сливочное масло. Эх бабы, ничего нет прекраснее женского тела, у тебя лучше чем у известной Данаи, говорил библиотекарше. Как ее звали-то?

Уткнулся в это мягкое лбом. Вздрогнула, отодвинулась к стенке. Как бы дает место рядом. Надеется! Погоди, не готов. Поднял голову.

- Ее звали Даная! А Алиса пошла чиститься на аборт. Ну вот, эт самое... А сыну три месяца. Мы живем, я, дочь и теща. Там дочь у меня. Спутал. Старая теща, уже сорок пять лет, пришла вместо Алиски посидеть пожить с внучкой. И в первую же ночь: "Иди ко мне, Алиска будет кровить месяц, а я целка". Стилимули... стимулирвала меня, эт самое, блин.

Показал на лежащем объекте. Дрогнула. Стала отбиваться.

- Ну че дергаешься, погоди...