Номер Один, или В садах других возможностей   ::   Петрушевская Людмила

Спасибо тебе от всей души, Зина-Индия.

А нас-то ждали на перроне. В купе не стали заходить, мало ли где я спрячу свои цацки. Или вообще скажу что не мое. По описанию уже составили портрет.

Вечер, вечер, красный закат.

Поехал знакомой дорогой в родные места, к себе домой.

Сел на лавку во дворе напротив балкона. Алешка уже, видимо, проснулся в своем ящике, и Анюта его унесла. Он спит утром и вечером на балконе. Толку-то.

Его нет. Позвал тихо-тихо:

- Сынок! Алешка! Вставай!

Нет, заплакал. Проснулся. Плачет! Чего она, сука, не идет! Не слышит! Спит, наверно, как всегда, после бессонной-то ночки. Не плачь, парень, не плачь (тихо так сказал).

Алешка замолчал, потом звонко спросил:

- Папа? Папа?

Тут она вылезла, заговорила, забормотала, Алешка ей стал рассказывать что-то, поднатужилась, вытащила его из ящика, большого в спальном мешке, зорко поглядела вниз, по сторонам, никого не увидела. Ну, сидит какой-то мужик на лавке. Посторонний.

Скоро она не сможет его поднимать.

Произнесла специально отчетливо:

- Ну какой папа, какой там папа. Где это ты слышал папу.

Ушла с Алешкой. А вот слышал!

Далее путь был простой, к продмагу, который теперь назывался пышно, "Десятый вал". Туда хаживали богатые.

Местные обозленные жители в "Вал" не заглядывали, боялись цен, а шастали в подвальчик. Там было все родное, плохое, пол затоптанный, товары подозрительно дешевые, явно просроченные, и продавщица своя, приветливая Маша.