JК
Бриллиантовый джокер :: Соболев Сергей
Страница: 56 из 100 — Кто вы такой… и что вам надо?
— Нестеров, к тебе есть чисто конкретный базар! — заявил голос в трубке. — Тут слух прошел, что тебя в «крытую» посадили…
— Для начала представься! А потом уже говори о делах!..
— Короче, Нестеров! Приезжай на «стрелку»… сегодня, в девять вече…
В этот момент связь оборвалась. Убедившись, что мобила окончательно разрядилась, Стас сунул трубку в карман. Выпускали его не через «парадное», а через «шлюз» с двумя воротами. Один из охранников открыл перед Нестеровым калитку в воротах, за которыми находилась улица, давшая свое название всему тюремному комплексу.
— Вы свободны, гражданин Нестеров, — инспектор кивком указал ему на проход. — Надеюсь, вам у нас понравилось…
Стас не стал ни о чем более разговаривать с этими «шестерками» — не они его привезли его сюда в браслетах, и не от них следует требовать обьяснений и последующей сатисфакции… Он вышел из тюремных ворот на волю. Неспешно перекрестился на купола местной цервки Св. Николая, — хотя вряд ли мог назвать себя по жизни «добрым христианином».
— Нестеров, к тебе есть чисто конкретный базар! — заявил голос в трубке. — Тут слух прошел, что тебя в «крытую» посадили…
— Для начала представься! А потом уже говори о делах!..
— Короче, Нестеров! Приезжай на «стрелку»… сегодня, в девять вече…
В этот момент связь оборвалась. Убедившись, что мобила окончательно разрядилась, Стас сунул трубку в карман. Выпускали его не через «парадное», а через «шлюз» с двумя воротами. Один из охранников открыл перед Нестеровым калитку в воротах, за которыми находилась улица, давшая свое название всему тюремному комплексу.
— Вы свободны, гражданин Нестеров, — инспектор кивком указал ему на проход. — Надеюсь, вам у нас понравилось…
Стас не стал ни о чем более разговаривать с этими «шестерками» — не они его привезли его сюда в браслетах, и не от них следует требовать обьяснений и последующей сатисфакции… Он вышел из тюремных ворот на волю. Неспешно перекрестился на купола местной цервки Св. Николая, — хотя вряд ли мог назвать себя по жизни «добрым христианином».