JК
Огнем и мечом. Часть 1 :: Сенкевич Генрик
Страница: 21 из 110Хлопнув дверьми и раз, и другой, он спесиво оглядел присутствующих и закричал:
— Всем привет, милостивые государи!
Был этот шляхтич лет сорока, ростом невысокий, с выражением лица запальчивым, чему много способствовали беспокойные и, точно сливы, сидевшие подо лбом глаза. Вошедший был, как видно, непоседлив, буен и скор до гнева.
— Всем привет, милостивые государи! — сразу не получив ответа, повторил шляхтич еще громче и резче.
— Привет, привет! — отозвались несколько голосов.
Это и был Чаплинский, чигиринский подстароста, доверенный слуга молодого пана хорунжего Конецпольского.
В Чигирине подстаросту не любили, поскольку был он первейшим забиякой, буяном и склочником; но, зная о благоволении к нему власть предержащих, кое-кто с человеком этим знался и водился.
Одного лишь Зацвилнховского, как, впрочем, и все остальные, он уважал ввиду добродетелей, основательности и храбрости последнего. Завидев старика, он тотчас подошел и, весьма высокомерно поклонившись Скшетускому, уселся со своим стаканом меда рядом с ними.
— Досточтимый староста, — спросил Зацвилиховский, — не слыхать ли чего о Хмельницком?
— Висит, досточтимый хорунжий, не будь я Чаплинский! А ежели до сей поры не висит, то будет висеть непременно. Теперь, когда есть гетманские указы, дай мне только заполучить его в руки!
Говоря это, он так хватил по столу, что из стаканов выплеснулось содержимое.
— Не проливай, сударь, вина! — сказал Скшетуский.
— Всем привет, милостивые государи!
Был этот шляхтич лет сорока, ростом невысокий, с выражением лица запальчивым, чему много способствовали беспокойные и, точно сливы, сидевшие подо лбом глаза. Вошедший был, как видно, непоседлив, буен и скор до гнева.
— Всем привет, милостивые государи! — сразу не получив ответа, повторил шляхтич еще громче и резче.
— Привет, привет! — отозвались несколько голосов.
Это и был Чаплинский, чигиринский подстароста, доверенный слуга молодого пана хорунжего Конецпольского.
В Чигирине подстаросту не любили, поскольку был он первейшим забиякой, буяном и склочником; но, зная о благоволении к нему власть предержащих, кое-кто с человеком этим знался и водился.
Одного лишь Зацвилнховского, как, впрочем, и все остальные, он уважал ввиду добродетелей, основательности и храбрости последнего. Завидев старика, он тотчас подошел и, весьма высокомерно поклонившись Скшетускому, уселся со своим стаканом меда рядом с ними.
— Досточтимый староста, — спросил Зацвилиховский, — не слыхать ли чего о Хмельницком?
— Висит, досточтимый хорунжий, не будь я Чаплинский! А ежели до сей поры не висит, то будет висеть непременно. Теперь, когда есть гетманские указы, дай мне только заполучить его в руки!
Говоря это, он так хватил по столу, что из стаканов выплеснулось содержимое.
— Не проливай, сударь, вина! — сказал Скшетуский.