Огонь и дождь   ::   Чемберлен Диана

Поначалу Кармен разглядывала фотографии несколько отстраненно, критически: Боже мой, да ты изрядно потрудился над всем этим! Стоит только взглянуть, с каким вкусом ты подбирал снимки для каждой страницы, как аккуратно надписывал на каждой место и даты, несмотря на то, что обычный твой почерк весьма неудобочитаем.

Однако ее настроение резко изменилось, когда они перевернули последнюю страницу третьего альбома: четырехлетний мальчик в инвалидном кресле. Крис закрыл альбом и предложил:

— Давай начнем сначала. — Кармен очнулась от наплыва чувств, вызванного тонко продуманным композиционным построением снимка.

— Нет, — сказала она, поднимаясь с дивана. — Сначала давай выпьем кофе.

— Посмотрим их еще раз, Кармен, — настаивал Крис, одной рукой притягивая ее обратно к себе, на диван.

Она всмотрелась в его лицо с каким-то новым чувством, словно не видела его, не замечала все эти четыре года. Он заметно постарел. Когда он не улыбался — а сейчас ему явно было не до улыбки, — с его лица полностью исчезало былое мальчишеское, озорное выражение.

— Я не могу, — возразила она хрипло. — На первый раз и этого достаточно.

— Но первый раз ты даже не увидела того, что изображено на этих снимках, — не сдавался Крис. — И я хочу, чтобы теперь ты по-настоящему взглянула на них. Взглянула на Дасти.

И она покорно опустила глаза на портрет младенца, рожденного ею в таких муках и страхе, после того, как она потеряла двух первых детей. Рядом с этой карточкой была приклеена та, на которой она сама сидела на своей кровати здесь, в Шугабуше, держа Дастина на руках. Она так хорошо помнит ту минуту, когда Крис щелкнул этот снимок. Она как раз только что кончила кормить Дасти.