Оправдание крови   ::   Чигринов Иван

— Вот ты говоришь, — покачал головой он, — что будто бы все треба только уничтожать,чтобы не досталось немцам. Думаешь, мне очень хочется, чтобы они жирели на наших хлебах? Кстати, я потом беседовал с Маштаковым. Тот тоже не говорил, чтобы я подчистую уничтожил все.

— А чего же он хотел?

— Ну, конкретных указаний не давал, но уничтожать колхозное достояние не приказывал. Говорил, в частности, что хлеб и самим понадобится.

— Когда это было?

— Сдается, не па другой ли день, как ты ушел из Веремеек.

— Он к тебе приезжал?

— Нет, в Кулигаевку. А меня уже после покликали туда.

— Ну, и про что вы говорили?

— Примерно про все. Кстати, о тебе он тоже спрашивал.

— А ты что?

— Сказал, что видели тебя на большаке, небось подался в Крутогорье.

— А он?

— Возмутился. Говорил, что тебя где-то ждали перед этим, а ты не пришел.

Чубарь долго молчал, потом спросил:

— Как полагаешь, он здесь, в районе?

— Чего не ведаю, того не ведаю, — развел Зазыба руками. Тогда Чубарь отбросил взмахом головы волосы, чтобы не падали на лоб и лежали ровней, согнал с лица глубокую задумчивость, которую сменили нетерпение и решительность, и перевел разговор на другое.

— Ну, про колхоз и про то, что вы теперь делаете, я наслушался за эти дни и от нее, — Чубарь кинул взгляд на хозяйку, которая все еще находила себе какие-то дела в хате. — Только не хватало услышать от главного действующего лица. Теперь и это состоялось. Таким образом, надо считать, что новый порядок в Веремейках уже действует.