Оправдание крови   ::   Чигринов Иван

— Может, и в нашем Курганье, — показал Вершков направо отбольшака, — можно найти такую стоянку?

— Может, и можно, — ответил серьезно Масей. Вершков после этого некоторое время молчал, переживая услышанное, потом спросил:

— Ну, а радимичи, куда подевались они?

— А никуда. Просто смешались с другими племенами. С соседями — дреговичами, кривичами, вятичами, северянами.

— Значит, они все-таки остались тута?

— Пожалуй, так.

— А потом, что потом было? — Княжества были. Сперва Мстиславское. Потом Литовское. Слыхал небось — Великое княжество Литовское? Потом здешние земли вместе с Литовским княжеством попали под польскую корону. Но всегда они назывались русскими. Даже в Речи Посполитой и то не утратили своего названия, так и писались: русские земли.

— А когда это Вощило бунтовал? Еще и теперя кричевских баб вощилками зовут. Даже когда и наш кто, случается, берет оттуда за себя девку, дак вощилкой ее за глаза дразнят.

— Вощило бунтовал при поляках. Как раз скоро будет двести лет тому восстанию.

— Про это еще и теперя разные истории рассказывают. Особенно в Мурином Бору. Значит, и раньше неспокойная наша надбеседская земля была, Денисович? Не давалась?

— Выходит, что так, дядька Парфен, — с удовольствием согласился Масей.

— Вот видишь, — сказал на это Вершков, будто оправдывал в глазах Масея исторический экскурс, затем просветленно, как бы освобождаясь изнутри, улыбнулся. — Ну, пошли, Денисович, теперя в мой сад. Еще я хочу кое о чем поспрошать у тебя.