Страница:
4 из 5
Во-вторых, всем известно было, что покойный всю жизнь воевалсо своей законной женой, а стало быть, не мог называться холостым; в-третьих, у него была густая рыжая борода, отродясь он не брился, а потому непонятно, чего ради оратор назвал его лицо бритым. Слушатели недоумевали, переглядывались и пожимали плечами.
– Прокофий Осипыч! – продолжал оратор вдохновенно, глядя в могилу. – Твое лицо было некрасиво, даже безобразно, ты был угрюм и суров, но все мы знали, что под сею видимой оболочкой бьется честное, дружеское сердце!
Скоро слушатели стали замечать нечто странное и в самом ораторе. Он уставился в одну точку, беспокойно задвигался и стал сам пожимать плечами. Вдруг он умолк, разинул удивленно рот и обернулся к Поплавскому.
– Послушай, он жив! – сказал он, глядя с ужасом.
– Кто жив?
– Да Прокофий Осипыч! Вон он стоит около памятника!
– Он и не умирал! Умер Кирилл Иваныч!
– Да ведь ты же сам сказал, что у вас секретарь помер!
– Кирилл Иваныч и был секретарь. Ты, чудак, перепутал! Прокофий Осипыч, это верно, был у нас прежде секретарем, но его два года назад во второе отделение перевели столоначальником.
– А, черт вас разберет!
– Что же остановился? Продолжай, неловко!
Запойкин обернулся к могиле и с прежним красноречием продолжал прерванную речь. У памятника действительно стоял Прокофий Осипыч, старый чиновник с бритой физиономией. Он глядел на оратора и сердито хмурился.
|< Пред. 1 2 3 4 5 След. >|