JК
Отрицание отрицания :: Васильев Борис Львович
Страница: 71 из 73Не уловив ни шагов, ни учащенного дыхания, ни тем паче топота сапог, он бесшумно двинулся от берега, незабывая перед каждым шагом носком сапога притаптывать собственный след.
Он миновал прибрежный песок, оставлявший следы. Здесь росла трава, а дождь не прекращался, и штабс-капитан испытал некое облегчение. Капли размоют следы, противник потеряет его направление. Оглянулся, пытаясь сквозь дождливую сетку разглядеть, куда следует уносить ноги от опасного берега, ничего толком не увидел, шагнул…
— Стой! Стрелять буду!..
Александр, падая, выстрелил на оклик, дважды перекатился по мокрой траве и замер.
— Куда пальнул? — спросил другой, басовитый голос.
— Да вроде стоял кто-то.
— Показалось.
— А выстрел?
— А сколько их? А нас двое. А им с земли мы — как на ладошке. Тут связываться — себе дороже.
Вересковский разглядел две фигуры в сплошной смути ночного дождя. И почему-то подумал, что устав пока действует. Вот когда без оклика стрелять начнут, тогда…
Он не додумал, что тогда будет, потому что фигуры окончательно растворились в моросящей мгле. Пора было уходить самому, и уходить кружным путем, отрываясь от реки подальше.
Ноги сами несли его через татарскую слободу. Он убедил себя, что они не полезут в русский бунт, не задержат, не станут стрелять из-за угла, а потому есть крохотная надежда, что он где-либо отлежится. Отлежится, переднюет, сориентируется, а там решит, как пробираться на юг. В крайнем случае, вернется в Офицерский резерв, а там видно будет.
Он миновал прибрежный песок, оставлявший следы. Здесь росла трава, а дождь не прекращался, и штабс-капитан испытал некое облегчение. Капли размоют следы, противник потеряет его направление. Оглянулся, пытаясь сквозь дождливую сетку разглядеть, куда следует уносить ноги от опасного берега, ничего толком не увидел, шагнул…
— Стой! Стрелять буду!..
Александр, падая, выстрелил на оклик, дважды перекатился по мокрой траве и замер.
— Куда пальнул? — спросил другой, басовитый голос.
— Да вроде стоял кто-то.
— Показалось.
— А выстрел?
— А сколько их? А нас двое. А им с земли мы — как на ладошке. Тут связываться — себе дороже.
Вересковский разглядел две фигуры в сплошной смути ночного дождя. И почему-то подумал, что устав пока действует. Вот когда без оклика стрелять начнут, тогда…
Он не додумал, что тогда будет, потому что фигуры окончательно растворились в моросящей мгле. Пора было уходить самому, и уходить кружным путем, отрываясь от реки подальше.
Ноги сами несли его через татарскую слободу. Он убедил себя, что они не полезут в русский бунт, не задержат, не станут стрелять из-за угла, а потому есть крохотная надежда, что он где-либо отлежится. Отлежится, переднюет, сориентируется, а там решит, как пробираться на юг. В крайнем случае, вернется в Офицерский резерв, а там видно будет.