Озорник   ::   Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

А Дунька себе шла и, кажется, не желала ничего знать. По костюму в ней сразу можно было узнать расейскую бабу-переселенку. Белая рубаха с широко вырезанным воротом, домашней работы черная юбка, на плечи накинута белая свитка из домашнего сукна, платок на голове намотан тоже по-расейски, – одним словом, все по-своему. Красивое женское лицо было полно какого-то подкупающего спокойствия. Ни одного суетливого движения, ни одного лишнего взгляда.

– Куда это тебя понесло, Дунька? – окликнул ее Спирька.

Дунька вздрогнула и остановилась. На Спирьку посмотрели чудные, серые, большие глаза.

– А иду… – ответила она спокойно.

– Да куда идешь-то, глупая?

– А телушку искать.

– Ужо вот тебя волки задерут в лесу-то.

– Пущай дерут.

Дунька говорила певучим расейским говором, растягивая слова.

– А ты все отдыхаешь, Спирька? – проговорила она, подбирая юбку, чтобы перешагнуть через лужу. – Замаялся, лежавши на печи…

– А тебе какая печаль?

– Пожалела тебя… Другие мужики на пашне, а ты дома маешься. Пожалел бы хоть подоконник-то, лежебок.

Спирька обругал Дуньку и даже погрозил ей кулаком. Она спокойно пошла дальше, и Спирька долго следил за ее белыми босыми ногами, месившими грязь.

– Тьфу, окаянная душа!.. – ругался Спирька. – Бить вас некому, бабенок… За телушкой пошла?! Тьфу! Я бы тебе показал телушку… Я бы тебя разуважил, гладкую!.. Тоже разговаривает… Лежебок! Ну, и буду лежать… Не укажешь.