JК
Палисандрия :: Соколов Саша
Страница: 392 из 433И если б papa узнал, что вы мне тут предлагаете, он бы просто не вынес и, увядая, твердил бы одно и то ж: „Ах-ах-ах, зачем я ее только выписал из этого Амстердама, зачем я ее только выписал!“»
Мажорет раздражилась. «Так значит, вы не хотите раздеть меня?»
«Я не смею, дружочек, я, право, не смею. Мне совестно».
«Что ж, тогда раздевайтесь сами».
«Позвольте, а мне-то к чему?»
«Вас осмотрят».
«Я совершенно здоров, уверяю вас».
«Карл Густавович, осмотрите»,– сказала она.
Сидевший за инструментом восстал, стукнул крышкой. Свет ранних лампад и звезд лег ему на чело, подбородок, выявил щеки и нос. И я понял, что обознался. То был не Петр и не отец мой герцог.
«Но разве вы – Карл Густавович? – сомневался я, отступая, меж тем как он без сомнения надвигался – и плотью, и тенью.– Вы – управляющий наш Сибелий, не правда ли? Только не отпирайтесь. Ваш бритый череп выдал вас с головой».
«Ошибаетесь,– рек он грустно.– Я – Карл Густав Юнг, здешний доктор, и должен завести на вас медицинскую карту, историю ваших болезней. Без этого вы не сможете стать насельником».
«Вы – самозванец, почтеннейший,– сказал я ему.– Юнг был моложе. Я прекрасно помню его по лекциям в Дерптском университете».
«Некогда все мы были моложе,– звучал ответ.– Раздевайтесь».
«Нет-нет, вы не смеете, я прошу вас нижайше».
«Экий вы у нас, батенька, интроверт»,– говорил элегично некто, буравя меня пустым и томительным взором покойного моего учителя Вольфа Мессинга.
«Боже мой, я стал гипнабелен, как ребенок»,– думалось мне, проваливаясь куда-то вниз, в подсознание.
Мажорет раздражилась. «Так значит, вы не хотите раздеть меня?»
«Я не смею, дружочек, я, право, не смею. Мне совестно».
«Что ж, тогда раздевайтесь сами».
«Позвольте, а мне-то к чему?»
«Вас осмотрят».
«Я совершенно здоров, уверяю вас».
«Карл Густавович, осмотрите»,– сказала она.
Сидевший за инструментом восстал, стукнул крышкой. Свет ранних лампад и звезд лег ему на чело, подбородок, выявил щеки и нос. И я понял, что обознался. То был не Петр и не отец мой герцог.
«Но разве вы – Карл Густавович? – сомневался я, отступая, меж тем как он без сомнения надвигался – и плотью, и тенью.– Вы – управляющий наш Сибелий, не правда ли? Только не отпирайтесь. Ваш бритый череп выдал вас с головой».
«Ошибаетесь,– рек он грустно.– Я – Карл Густав Юнг, здешний доктор, и должен завести на вас медицинскую карту, историю ваших болезней. Без этого вы не сможете стать насельником».
«Вы – самозванец, почтеннейший,– сказал я ему.– Юнг был моложе. Я прекрасно помню его по лекциям в Дерптском университете».
«Некогда все мы были моложе,– звучал ответ.– Раздевайтесь».
«Нет-нет, вы не смеете, я прошу вас нижайше».
«Экий вы у нас, батенька, интроверт»,– говорил элегично некто, буравя меня пустым и томительным взором покойного моего учителя Вольфа Мессинга.
«Боже мой, я стал гипнабелен, как ребенок»,– думалось мне, проваливаясь куда-то вниз, в подсознание.