JК
Палисандрия :: Соколов Саша
Страница: 82 из 433Вы даже не представляете, насколько я выздоровел, поздоровел. Трудно поверить: вот мы ехали утром в кибитке, и я смотрел на ваши погоны без всякого страху. А прежде, в бытность ребенком, опекуны навещали меня исключительно в штатском – чтоб не травмировать. Но я был классический астрофобик, и дурнее всего мне делалось от ночного ясного неба. При взгляде в него меня начинало мутить, разрывали внутренние противоречия, мучили газы. Ах, что за кудесник этот дядя Андрюша: практически исцелил. Вы знаете, как он пошел нынче в гору?»
«Я слышал, вы за него хлопотали».
«У-у, пустяки. Я просто выдвинул его в Академию и предложил назвать мой недуг его именем: комплекс Снежневского. Вы не против?»
«Звучит неплохо».
«А Сигизмунд Спиридонович, стало быть, острофобик? Он что же – трепещет острых предметов?»
«По преимуществу колющих. Говорят, его батюшка погиб на колу».
«Любопытно».
«Впрочем, это не просто трепет. Он смешан с восторгом, зане отца своего барон ненавидел».
«Ах вот как. Я вижу, нам будет о чем побеседовать с дедушкой на досуге: болезнь есть болезнь, как ты ее ни зови».
«За успех предприятия!» – поднял Юрий фужер.
Мы чокнулись и пригубили. Было приятно. Я чувствовал, что мысль моя заостряется.
«Погодите, но если она урожденная Романова, а он – Чавчавадзе, да еще и Оглы, то, – дошло до меня,– то какие ж они этруски?»
«Только постольку поскольку»,– глотнул из бокала полковник.
«Я слышал, вы за него хлопотали».
«У-у, пустяки. Я просто выдвинул его в Академию и предложил назвать мой недуг его именем: комплекс Снежневского. Вы не против?»
«Звучит неплохо».
«А Сигизмунд Спиридонович, стало быть, острофобик? Он что же – трепещет острых предметов?»
«По преимуществу колющих. Говорят, его батюшка погиб на колу».
«Любопытно».
«Впрочем, это не просто трепет. Он смешан с восторгом, зане отца своего барон ненавидел».
«Ах вот как. Я вижу, нам будет о чем побеседовать с дедушкой на досуге: болезнь есть болезнь, как ты ее ни зови».
«За успех предприятия!» – поднял Юрий фужер.
Мы чокнулись и пригубили. Было приятно. Я чувствовал, что мысль моя заостряется.
«Погодите, но если она урожденная Романова, а он – Чавчавадзе, да еще и Оглы, то, – дошло до меня,– то какие ж они этруски?»
«Только постольку поскольку»,– глотнул из бокала полковник.