JК
Палисандрия :: Соколов Саша
Страница: 86 из 433Иные даже в пророки выбились, рассуждают. И все что-то пишут, пишут, печатают. Жестокий, все-таки, это недуг – графомания».
«Не говорите,– посетовал я,– так и косит».
Мы выпили сельтерской, закусили. Затем воспоследовали водные процедуры, в ходе которых стороны пришли к обоюдовыгодному соглашению: во имя настоящего реноме путь мой в послание ляжет через террор и острог. Причем с моей стороны промелькнула немаловажная нотабена, что мне недосуг засиживаться. И поставлено было условие: «В какой бы острог вы ни выписали мне путевку,– сказал я Андропову,– позаботьтесь о персональной ванне. Другие удобства меня практически не волнуют. Я ведь неприхотлив до смешного»,– сказал я ему. И добавил, печально шутя: «До смешного сквозь слезы».
«Ванна будет»,– сказал полковник и произвел часовщический клятвенный пасс – знак тайны и скромной твердости.
После чего приступили к деталям.
«Итак,– молвил давно знакомый вам я,– вы хлопочете об аннигиляции какого-то лишнего деятеля».
«Государственного»,– уточнил Андропов.
«Хм, кто бы это мог быть? Просто теряюсь в догадках. Да знаю ли я обреченного?»
«Даже очень».
«Тогда разрешите мне угадать».
«Угадывайте»,– сказал качающийся в своем вольтеровском кресле-качалке Председатель Совета Опекунов моих, или, как я скаламбурил бы по-английски, mу rocking-chairman.
«Ягода».
«А вот и не угадали. Ягода уже на отдыхе».
«Маленков».
«Промашка. Он тоже теперь в удалении».
«Не говорите,– посетовал я,– так и косит».
Мы выпили сельтерской, закусили. Затем воспоследовали водные процедуры, в ходе которых стороны пришли к обоюдовыгодному соглашению: во имя настоящего реноме путь мой в послание ляжет через террор и острог. Причем с моей стороны промелькнула немаловажная нотабена, что мне недосуг засиживаться. И поставлено было условие: «В какой бы острог вы ни выписали мне путевку,– сказал я Андропову,– позаботьтесь о персональной ванне. Другие удобства меня практически не волнуют. Я ведь неприхотлив до смешного»,– сказал я ему. И добавил, печально шутя: «До смешного сквозь слезы».
«Ванна будет»,– сказал полковник и произвел часовщический клятвенный пасс – знак тайны и скромной твердости.
После чего приступили к деталям.
«Итак,– молвил давно знакомый вам я,– вы хлопочете об аннигиляции какого-то лишнего деятеля».
«Государственного»,– уточнил Андропов.
«Хм, кто бы это мог быть? Просто теряюсь в догадках. Да знаю ли я обреченного?»
«Даже очень».
«Тогда разрешите мне угадать».
«Угадывайте»,– сказал качающийся в своем вольтеровском кресле-качалке Председатель Совета Опекунов моих, или, как я скаламбурил бы по-английски, mу rocking-chairman.
«Ягода».
«А вот и не угадали. Ягода уже на отдыхе».
«Маленков».
«Промашка. Он тоже теперь в удалении».