Памяти Тамары Григорьевны Габбе   ::   Чуковская Лидия Корнеевна

Проклятие! Я звонила из автомата, звонила из дому, взбежав одним духом на шестой этаж (лифт не работает). Наконец дозвонилась, условились.

Еле поспели.

Маленькая девочка позади нас уверена, что Бемби - это папа зайцев. Взрослые наперебой объясняют ей ее ошибку. Она слушает, потом:

- А он любит своих деток?

- А детки его ждут?

Туся согласилась со мной, что "Бемби" - живое опровержение всех предрассудков о необходимости в кино острого сюжета, быстроты и пр. Сидят сотни людей и затаив дыхание смотрят, как падают листья, как листья отражаются в воде... Ведь самое сильное в "Бемби" это, а не остроты и карикатуры, это - и все это понимают. Зал был полон, и по репликам было слышно, что люди пришли во второй и в третий раз. На бессюжетную картину.

Я отправилась Тусю провожать. Прочитала ей то, блоковское, которое повторяю все последние дни:

... на эстраде

Стиснув зубы и качаясь пела

Старая цыганка о былом.

Боже, как это могуче - тут и раскачиванье, и песня, и боль, и память, и рыдание.

Я сказала: "Ну вот, Тусенька, может ли существовать перевод? Можно ли перевести рыдание и боль? Ведь переводят - размер и слова. А как же быть с этим?

Или как быть с вашим любимым, магическим:

В твои глаза вникая долгим взором,

Таинственным я занят разговором.

Как быть с этими таинственными и?"

- Перевода стихов не может быть, конечно, - сказала Туся.