Пан Володыёвский   ::   Сенкевич Генрик

— И пану Заглобе?

— Пан Заглоба посмеялся бы надо мной, сиротой. Эх, верно, лучше помалкивать. И Бася бы мне тоже докучать стала, я и так в ней какие-то странности замечаю: то она смеется, то плачет! Нет, уж лучше помалкивать!

Тут Кшися снова возвела к небу свои темно-синие глазки:

— Бог нам свидетель, а люди пусть остаются в неведении.

— Вижу, что разум твой красоте не уступит! Решено! Бог нам свидетель, аминь! Обопрись об меня локоточком, думаю, после объяснения нашего греха в этом нет. Не бойся, вчерашней вольности я не допущу — чай, лошадьми правлю!

Кшися послушалась рыцаря, а он сказал:

— Когда мы одни, по имени меня зови.

— Неловко мне, — отвечала она с улыбкой. — Никогда не решусь, наверно!

— А я решился!

— Ведь пан Михал рыцарь, пан Михал отважный, пан Михал солдат!…

— Кшися! Любимая!

— Мих…

Но закончить слово Кшися не решилась и спрятала лицо в муфту.

Обратно пан Михал с Кшисей домчали мигом, по дороге больше ни о чем не говорили, и только уже у ворот маленький рыцарь спросил еще раз:

— Скажи мне, было ли тебе грустно после вчерашнего?

— Было мне и грустно, и стыдно… Но хорошо на удивленье, — добавила она чуть тише.

Они умолкли и больше не глядели друг на друга, чтобы не привлекать чужого внимания.

Но предосторожность эта была излишняя: никто и не глянул в их сторону.