Печора   ::   Азаров Юрий Петрович

Вечером я зачем-то забежал к Екатерине Ивановне.

– Мы уходим, – сказала она. И дверь захлопнулась перед моим носом.

В этот же день, чтобы испытать, что же произошло, я отправился к Вольновой. Когда я проходил мимо дома, увидел ее лицо: занавеска чуть-чуть была приоткрыта. Я еще ей помахал ручкой, и она, я это точно видел, закусила нижнюю губу.

На мои звонки никто не ответил. Я стал стучать. За дверью свирепо лаяла собака. Но дверь так никто и не открыл.

На следующий день я встретился с судмедэкспертом Толей Розднянским. И он смотрел на меня удивленными глазами.

Я метался, не до конца понимая, что же произошло. Догадывался. Ощущал омерзительный смысл моей новой тайны. Теперь Новиков открыто смеялся мне в лицо.

Стукач. Я не знал этого отвратительного слова.

Не любил я вообще жаргона. Еще как-то переносил нецензурность – там хоть первородность была. А слова, перекрученные, вторичные, в которых изъят, отчужден первозданный смысл, внушали чувство нечистоплотности. Одно дело – первородная грязь с огородной грядки. Она чистая. И другое дело – грязь мусорной ямы, где зловония, гадостность, удушающая мерзость отдает разложением. Такое ощущение было у меня от слова «стукач». И касательства оно ко мне не имело. Так мне казалось до определенного времени.

И случилось это не сразу. А начало было положено в одно из таких тихих утр, когда в мою комнату постучали.

Человек в шапке и в пальто пристально смотрел на меня. В пристальности были и уважительность и доверие.