Печора   ::   Азаров Юрий Петрович

– Обожди, – сказал римский папа, усаживаясь в красное кресло и поправляя пунцовый занавес. – Дай-ка мне расположиться в соответствии с исторической правдой. Итак, начнем. Инквизиция!

В комнату вбежали два человека в черных халатах с капюшонами, держа на привязи псов. В собаках я узнал Франца и Копегу. Монахи привязали меня к шкафу. Веревки были новые и жестко врезались в тело.

– Я, папа Иннокентий Десятый, объявляю вас арестованным. Вы обвиняетесь в убийстве боярыни Морозовой, ее однофамилицы, девицы Морозовой, ее жениха Вершина и двух учеников, сожженных в срубе на болоте вместе с еретиком протопопом Аввакумом.

Багровое лицо папы было точно искусано комарами: в пятнах и подтеках. Голубые глаза глядели подозрительно и зло.

– Вы признаете себя виновным?

Я молчал: что-то перехватило в горле. Даже если бы я пожелал что-либо сказать, все равно звука не получилось. Обе мои руки были задраны кверху, а в спину врезался ключ от шкафа.

– Ключ, – едва слышно прошептал я.

– О чем он? – спросил Иннокентий. Он сидел, сохраняя сходство с портретом Веласкеса, даже руки небрежно свисали с подлокотников кресла. – Так о чем он шепчет?

– Не по делу, – ответили инквизиторы.

– Значит, не признаете себя виновным? – повторил папа, пряча ехидную улыбку в растянутых широких губах, точно наклеенных на огромный плоский подбородок.

– Нет, – ответил я, стыдясь того, что крупные слезы скатывались из глаз, и не было сил стряхнуть их.