Печора   ::   Азаров Юрий Петрович

– Не в соответствии с теми манерами, какие были свойственны столь тонкому человеку, каким был настоящий папа римский времен Веласкеса.

– Я веду себя в соответствии с обстановкой, – ответил Иннокентий X. – Впрочем, преклоняюсь перед зоркостью профессионального организатора массовых, предательств.

– Зачем же так во всеуслышание?

– А он уже не жилец, – махнул папа в мою сторону.

– Все равно не принято говорить вслух. Растут дети.

– Послушайте, Бреттер, – прервал собеседника Иннокентий X, – вы западник или язычник?

– Если говорить начистоту, то я никто: ни западник, ни язычник. Я против процессов, вредящих достоинству трона. Всегда презирал чернь, выступающую против августейших имен.

– Вот уж не думал, что вы тоже из этой компании, – проронил Рубинский, обращаясь к Бреттеру.

Бреттер не удостоил своего единомышленника вниманием.

– Что с вами?. – бледнея, спросил Бреттер у Иннокентия X.

– Жмут! Ох как жмут, сволочи!

– Кто жмет? – вскинулись инквизиторы. – Янсенисты? Быть этого не может. Прикончили вчера главную партию. Две новых партии сегодня ночью взяли: сидят, ждут приговоров…

– Сапоги жмут! – проскрипел Иннокентий X. - Ну-ка, помоги снять!

Бреттер кинулся к ногам папы.

– Да не ты, иуда, – сказал папа. – Отроку дай припасть к ногам моим. Ну что стоишь, как Кальвин?

Рубинский ухватился за сапог, но тут же был отброшен папой.

– Сырость, – сказал папа.