Персидский мальчик   ::   Рено Мэри

Когда я поднялся, она заговорила высоким, надтреснутым от возраста голосом:

— Как поживает мой сын и наш царь?

Я утратил дарречи. Давно ли это с нею? Тело Да-рия передали ей, чтобы мать украсила его для похорон. Почему никто не предупредил Александра, что старуха совсем выжила из ума? Если я осмелюсь открыть ей правду, она может впасть в неистовство и либо разодрать мне лицо этими длинными костяными крючками, либо разбить свою голову о стену.

Древние глаза свирепо буравили меня из-под морщинистых век. Царица моргнула раз или два — быстро, как это делает сокол, вдруг лишившийся колпачка. Взгляд ее источал нетерпение, но мой язык по-прежнему отказывался повиноваться. Сжав одну из ладоней в кулак, она обрушила ее на подлокотник.

— Я тебя спрашиваю, мальчик, как поживает мой сын Александр? — Ее темный пронзительный взгляд встретился с моим, и она прочла мои беспорядочные, растерянные мысли. Запрокинув голову, она уперла затылок в высокую спинку кресла. — У меня только один сын, и он — царь этой страны. Других сыновей у меня никогда не было.

Каким-то чудом я опомнился и, вспомнив о своем воспитании, передал ей послание Александра в надлежащих словах, после чего встал на колени и протянул подарок. Подняв рубины обеими руками, Сисигамбис воззвала к двум престарелым служанкам, сидевшим у окна:

— Посмотрите, что прислал мне мой сын! Испросив разрешения коснуться сокровища, они поворачивали камни в морщинистых ладонях, вознося восхищенные похвалы щедрости царя.