Страница:
401 из 530
— На охоту отпускают?
— На это запрета нет. Всю зиму ходим. Командиру порта принесем шкурок. И все! Он не обижает. Ему тоже надо одеть семью. Человек на жалованье живет. Сухари дают морские. Всегда плесневелые. Плесень смахнешь, пересушишь, бабы толкут, испекут.
— У нас одного сманили в порту, — сказал Алеха.
— И ушел?
— Ушел.
— Кто же сманил?
— Какой-то человек его уговорил. Говорит по-нашему. Один глаз черный, большой, а другой маленький, голубой, и заплыл, как у свиньи. А сам в шляпе, как барин.
— Наказывали за него?
— Нет.
— Капитан словно бы плакал, — тихо сказал Подобин, садясь подле Шестакова.
— Быть не может, — сказал Веревкин. — Я никогда не слыхал, чтобы капитан плакал. Моего товарища наказывали, набили ему подушку на горбу, вот он просил пожалеть.
— Бывает, что офицеры ревут, — ответил Подобин. — У них так и называется, мол, рыдать... Какая если неприятность, они громко плачут, чтобы друг дружке было слышно.
— Почему же так?
— Принято в высшем обществе. У нас адмирал Литке раз рыдал. Ревел белугой. А великий князь, его высочество, хоть раз в неделю обязательно расплачется.
— Ты с великим князем служил?
— В одной вахте. Вот за этот ремень его привязывал, как дите...
— Что же он плакал? Скучно, может?
— Нет, это просто так.
— Значит, чтобы заметно было, как им обидно что-то.
— Муштровали его?
— Спуска не было.
|< Пред. 399 400 401 402 403 След. >|