Страница:
1004 из 1159
– Не буд… ду больше, – отстраняла она руку Павла Ивановича, но тут же сама тянулась за кубком. – Уйдите… не надо…
Царь тоже упился и распоясался вовсю.
– Ты кто такой будешь? – шагнул он вдруг к тучному и важному боярину, про которого говорили, будто он снюхался с поборниками старины.
– Государев слуга, – икнул вдребезги пьяный боярин.
– Врёшь! Не слуга, а ворог.
– Ей-Богу, слуга!
– А коли слуга, послужи верою мне.
– Вели, государь.
– Пролазь скрозь стул.
– Тоись как?
– Так вот. Сейчас тебя добрые люди поучат.
По знаку царя Ягужинский и Меншиков схватили боярина за руки.
– Протискивай его, милые! – гоготал Пётр. – Я стул держу… Бока дави ему Нажми!
Один из гостей осмелился попенять на «зазорную» шутку. За такую дерзость Пётр приказал сорвать с него все одежды. Женщины с визгом бросились вон из трапезной, но Головкин стал у двери и, корчась от хохота, загородил им дорогу.
Дворянин Мясной, красный от возмущения, вступил с канцлером в спор. Тогда царь бросился на него:
– Сызнова ты? Думаешь, ежели я единожды промолчал, так уж и воля тебе завсегда язык помелом распускать?
Слова эти мгновенно вышибли у дворянина и гнев, и хмель.
– Облыжно, ваше царское величество! Никогда я противу вас не болтал.
– Ежели у тебя память отшибло, мы подмогаем тебе вспомнить. Не так ли, Фёдор Юрьевич? А?
Раскачиваясь и пыхтя, к Мясному вместе со стулом придвинулся Ромодановский.
|< Пред. 1002 1003 1004 1005 1006 След. >|