JК
Петр Великий (Том 2) :: Сахаров (редактор) А. Н.
Страница: 1010 из 1159А следующим утром князь Долгорукий отправился к начальнику дворянских полков князю Михаилу Ромодановскому и выложил немалую сумму на борьбу с бунтарями.
Подступы к Москве были заняты сильными отрядами дружинников. Все – и вельможи, и бояре, и купчины, и духовенство, – позабыв о распрях, восстали как один человек против надвигавшихся вольниц. Раскольничьи «пророки», так недавно ещё вещавшие гибель всякому, кто станет на защиту «обасурманившегося» царя, узнав, что ватаги отказались якшаться с боярами, вдруг резко переменились и, бия себя в грудь, клятвенно утверждали, что к Москве «шествуют не станичники, а ряженные под голытьбу турки и шведы».
Каждый день приносил с собой новые слухи. На улицах появились крестьяне, «бежавшие из свейско-турецкого полона». Израненные, в отрепьях, ходили они по городу и рассказывали всякие небылицы. Им верили и не верили. Иные москвичи пытались даже доказывать, что бежавшие из полона не кто иные, как колодники. Но языки бесцеремонно хватали их и волокли в застенки.
Не прошло и десяти дней, как слухи о «нехристях» расползлись далеко по округам, в самые глухие деревни. Лазутчики от станичников недоумевали: на их пути всё чаще встречались пустые селения.
– Ушли, – кланялись ватажникам в ноги ветхие старики. – Одни – басурманов страшась, а иных солдаты куда-то поугоняли.
Всё же ватаги неуклонно продвигались вперёд. Дня за три пути от Москвы атаман приказал остановиться и собрал круг.
– Чего-то больно уж напужались нас люди царёвы, – глухо произнёс Фома.
Подступы к Москве были заняты сильными отрядами дружинников. Все – и вельможи, и бояре, и купчины, и духовенство, – позабыв о распрях, восстали как один человек против надвигавшихся вольниц. Раскольничьи «пророки», так недавно ещё вещавшие гибель всякому, кто станет на защиту «обасурманившегося» царя, узнав, что ватаги отказались якшаться с боярами, вдруг резко переменились и, бия себя в грудь, клятвенно утверждали, что к Москве «шествуют не станичники, а ряженные под голытьбу турки и шведы».
Каждый день приносил с собой новые слухи. На улицах появились крестьяне, «бежавшие из свейско-турецкого полона». Израненные, в отрепьях, ходили они по городу и рассказывали всякие небылицы. Им верили и не верили. Иные москвичи пытались даже доказывать, что бежавшие из полона не кто иные, как колодники. Но языки бесцеремонно хватали их и волокли в застенки.
Не прошло и десяти дней, как слухи о «нехристях» расползлись далеко по округам, в самые глухие деревни. Лазутчики от станичников недоумевали: на их пути всё чаще встречались пустые селения.
– Ушли, – кланялись ватажникам в ноги ветхие старики. – Одни – басурманов страшась, а иных солдаты куда-то поугоняли.
Всё же ватаги неуклонно продвигались вперёд. Дня за три пути от Москвы атаман приказал остановиться и собрал круг.
– Чего-то больно уж напужались нас люди царёвы, – глухо произнёс Фома.