Страница:
1137 из 1159
Матушка открыла дверь и отшатнулась. Перед ней стоял Васька.
– Я ненадолго. Мне с Надеждой словом перекинуться токмо.
– При нас говори.
– Чай, муж волен в жене…
Он рванул за руку Надюшу и почти силой уволок её в горничку.
– Суздаль памятуешь? Ну и заруби на носу: нынче не вернёшься, быть родителю твоему на плахе. Слыхала, чай, уже и Досифей в застенке сидит?..
Надюша поняла сразу, что муж не шутит, и, чтобы спасти отца, решилась на страшный обман:
– Прости, отец, – вернувшись, поклонилась она родителям до земли. – Прости, матушка. Васенька обетованье даёт перед Богом, что ради чада грядущего по-хорошему жить со мной будет.
– Обетованье? – размашисто перекрестился отец Тимофей. – Так клянись же при мне, Василий Фомич!
Васька дал торжественное обетование.
«Слава те, Господи, что сотворил по молитве моей, – возликовал священник. – И ещё клянусь тебе, Спаситель наш, что и я обетованье исполню своё. Уйду, Господи, странничать в мир твой скорбный».
– От кого зачала? – едва переступив порог своих хором, крикнул целовальник.
– Побойся Бога… От тебя, Васенька!
– Врёшь!
– Богом клянусь!..
Васька повалил её на кровать.
– От кого понесла? Говори!
– Богом клянусь…
– Так ты ещё богохульствуешь!
Мутные глазки Памфильева налились кровью. Пальцы хищно царапнули воздух и вдруг впились в горло жены. Она хотела крикнуть, дёрнулась и широко раскрыла рот.
|< Пред. 1135 1136 1137 1138 1139 След. >|