Письма шестидесятилетнего жизнелюбца   ::   Делибес Мигель

Он был на двенадцать лет младше ее, но моя сестра до самой своей смерти сохранила гладкую кожу, живые глаза, пропорциональную фигурку и очаровательную девичью грациозность. Рафаэле никогда, даже с натяжкой, нельзя было дать ее лет. Уезжая на фронт, Серхио, этот самый капитан, оставил ей в залог любви щенка немецкой овчарки, которым весьма дорожил, но у нас дома пес стал делать по всем углам, и моя сестра Элоина, сытая по горло, отравила его как-то ночью, а меня заставила написать Рафаэле в Педросильо, что он, дескать, помер от чумки. Они частенько пакостили друг дружке подобным образом. Помню, каждый раз, как покойная Рафаэла приезжала к нам на каникулы, Элоина, не желавшая «быть при ней служанкой», укладывалась в постель под предлогом недомогания, так что той, не умевшей даже яичницу себе поджарить, ничего не оставалось, как в течение двух-трех дней спускаться поесть в бар на углу. Но так случилось, что спустя две недели после смерти собаки, а именно 31 марта 1939-го, в последний день войны, беднягу Серхио убило в Игуаладе шальной пулей. В моей семье, как Вы могли заметить, наблюдается явная предрасположенность к холостой жизни, однако, даже если кому и выпадала какая возможность устроить свою судьбу, не было везения, все расстраивалось по той или иной причине. Я хочу сказать, что будь моя сестра Элоина чуть уступчивей по отношению к дяде Баруке или не случись тот шальной выстрел в Игуаладе, то, более чем вероятно, и моя жизнь прошла бы под другим знаком.