Письма шестидесятилетнего жизнелюбца   ::   Делибес Мигель

Вскоре затем по моей просьбе дон Хуан Геренья предоставил мне место ночного курьера, что дало мне возможность непосредственно присутствовать при свершении действа, котороес первой минуты привело меня в восхищение. Так я познакомился с процессом верстки, со стереотипией, с изготовлением печатных форм и матриц и, наконец, с кульминационным моментом, под утро, – печатанием тиража. Из ночи в ночь в полном самозабвении наблюдал я за этим священнодействием, а по воскресеньям, когда мы не работали, мне словно бы не хватало чего-то. Мне уже необходимы были, как воздух, запах свежей краски, вид крутящихся барабанов, грохот ротационной машины, нескончаемое треньканье звонков, да и вообще та атмосфера возбуждения, что царила каждую ночь до рассвета. Около четырех утра я уходил домой, неся в руках дневную газету, еще пахнущую свежей краской. Несмотря на поздний час, моя сестра Элоина поджидала меня на ногах и, хотя я был уже далеко не мальчишкой, спешила обнять меня, приласкать и заставляла рассказывать ей в подробностях все новости прошедшего дня.

К тому времени я целиком заслужил доверие своих сотрудников, и редкий день проходил без того, чтобы наш директор дон Фернандо Масиас, сеньор Эрнандес или Бальдомеро Сервиньо (ставший впоследствии таким верным, таким близким моим другом) не поручили мне редактуру какой-нибудь заметки. Однажды директор похвалил составленный мной краткий комментарий, и это стало для меня настоящим событием, ко мне словно пришло признание, я возгордился, возомнил о себе и с тех пор, как только случалась свободная минутка, сам просил какой-нибудь работы.