Победа. Книга 3   ::   Чаковский Александр Борисович

С этими словами Шульц взял со стола и протянул Воронову смятый, захватанный многими пальцами листок бумаги. Там коричневыми чернилами или какой-то краской было написано печатными буквами:

«Советский лизоблюд! Если в течение трех дней ты не уберешься из украденной тобой чужой квартиры, она станет кладбищем для тебя и твоей семьи. Понял? Это приказ».

И в конце нечто вроде лозунга: «Смерть русским и их прихлебателям!»

– Такие, с позволения сказать, послания берлинцы получают нередко, – сказал Шульц. – К счастью, в большинстве случаев это только шантаж. Угрозы редко приводятся в исполнение. Тем, кто их расточает, достаточно посеять панику, вызвать у людей страх, недоверие к нам, ну и, разумеется, к вам. Тем не менее мы пересылаем подобные записки в советскую комендатуру, и она дает соответствующие указания своим патрулям… Конечно, взять под охрану всех жителей Берлина, точнее – советского сектора, патрули не в состоянии, однако…

Нойман не дал ему закончить фразу, протянул свернутый в трубку плакат.

– Что это… такое? – не сразу понял Шульц.

Нойман вкратце рассказал о происшествии.

Наступило тягостное молчание.

Потом Шульц сдвинул свои седые брови и медленно произнес:

– Ясно…

– А мне многое еще неясно, – сказал Нойман. – Вагоновожатого надо бы основательно допросить.

– Где он? – оживился Шульц.

– Поехал по своему маршруту.

– Его следовало задержать.