Под местным наркозом   ::   Грасс Гюнтер

Но он слушалвнимательно и, как всегда, скептически. Ни тени усмешки.

По обе стороны от въезда в ланквицский питомник — собачье кладбище. Могильные плиты (формат детской могилы) рассказывают о Путци, Рольфе, Харрасе, Бьянке. То и дело приходят старухи и теребят плющ. Иногда в мрамор вставлены фотографии. Надписи говорят о верности, о незабываемой верности.

Перед началом занятий Шербаум ждал меня на автобусной остановке; «Мы обдумали. Не пойдет».

— Можно узнать причину, причины?

— Ваше предложение чуть не расслабило нас.

— Понятная слабость…

— Я же признаю: конечно, нам страшно…

— Предоставьте сделать это мне, Шербаум. Хотя это прозвучит выспренно — у меня страха нет.

— Точно. Поэтому-то и не пойдет…

— Софистика…

— Такие вещи должен делать тот, кому страшно.

— Раньше мне тоже было страшно…

— Потому что мне стало ясно: все, что делаешь без страха, не в счет. Вы хотите сделать это только для того, чтобы я этого не сделал. Вы в это не верите. Вы взрослый и всегда хотите только предотвратить худшее.

(Хорош я был: бесстрашный, предотвращающий худшее штудиенрат Эберхард Штаруш со своими заглушенными арантилом болячками. Надо было сказать: зубной боли все-таки боюсь. — И еще страх перед неприятным укольчиком при местной анестезии…)

— Вы считаете, значит, что, как взрослый, я потерял чистоту, а с ней и страх.