JК
Подарок крестного :: Александрова Марина
Страница: 17 из 61Размышлял про себя, что будь он хоть татарином, главное, чтобы доченька счастлива была да внука здорового родила ему.
И вот час настал. В светлой палате застал Василий жену свою Марфу. Та сидела на лавке в уголке и неотрывно смотрела в окно. Волнение ее выдавали лишь белые холеные, многими перстнями украшенные руки, не перестававшие тискать и мять вышитый платочек.
Услышав шаги, Марфа отворотилась от окна. Но не дрогнуло лицо, ни печали, ни радости не отразилось на нем при виде мужа, бесследно сгинувшего накануне. «Ледышка проклятая!» – подумал про себя Василий, но вслух того не сказал. Не место да и не время было жену учить почтению.
– Ну, что там? – вместо этого спросил он.
– Не знаю, – ответила Марфа. – Но что-то, видать, неладно… Она ведь, бедняжка, со вчерашнего вечера мучается…
– Отчего же сразу не позвали? – возмутился было Василий.
– Думали, что как опростается, так уж и позовут, – охладила его гнев жена. – А она вон, никак!
И вдруг увидел Василий, как по щекам жены его побежали слезы. Отродясь не видел Василий, чтобы Марфа плакала. Все обиды и даже побои сносила она молча, с ледяным спокойствием. Иногда казалось Василию, что плакать его жена вовсе не умеет, оттого растерялся боярин совершенно. Надо было б сказать бабе что-нибудь ласковое, да что?
– Ну, чего слезы-то льешь? – наконец обратился он к Марфе, стараясь не глядеть на ее покрасневшие от слез глаза.
– Чует мое сердце, случится что-то недоброе!
– Прикуси язык, глупая баба! – воскликнул Василий.
И вот час настал. В светлой палате застал Василий жену свою Марфу. Та сидела на лавке в уголке и неотрывно смотрела в окно. Волнение ее выдавали лишь белые холеные, многими перстнями украшенные руки, не перестававшие тискать и мять вышитый платочек.
Услышав шаги, Марфа отворотилась от окна. Но не дрогнуло лицо, ни печали, ни радости не отразилось на нем при виде мужа, бесследно сгинувшего накануне. «Ледышка проклятая!» – подумал про себя Василий, но вслух того не сказал. Не место да и не время было жену учить почтению.
– Ну, что там? – вместо этого спросил он.
– Не знаю, – ответила Марфа. – Но что-то, видать, неладно… Она ведь, бедняжка, со вчерашнего вечера мучается…
– Отчего же сразу не позвали? – возмутился было Василий.
– Думали, что как опростается, так уж и позовут, – охладила его гнев жена. – А она вон, никак!
И вдруг увидел Василий, как по щекам жены его побежали слезы. Отродясь не видел Василий, чтобы Марфа плакала. Все обиды и даже побои сносила она молча, с ледяным спокойствием. Иногда казалось Василию, что плакать его жена вовсе не умеет, оттого растерялся боярин совершенно. Надо было б сказать бабе что-нибудь ласковое, да что?
– Ну, чего слезы-то льешь? – наконец обратился он к Марфе, стараясь не глядеть на ее покрасневшие от слез глаза.
– Чует мое сердце, случится что-то недоброе!
– Прикуси язык, глупая баба! – воскликнул Василий.