JК
Подполковник медицинской службы :: Герман Юрий Павлович
Страница: 113 из 261Пойдемте, гвардейцы от медицины. Пойдемте, дети, вперед, и выше мы должны смотреть, вот как!
Он открыл дверь и, напевая под нос "Отцвели уж давно хризантемы в саду", пошел по знакомому до мельчайших подробностей коридору к той палате, куда привезли раненого истребителя. Очки его блестели. Халат – накрахмаленный и серебристый от глажения – приятно похрустывал. В зубах Левин держал мундштук, и это придавало всему его облику выражение залихватской независимости. Кроме летчика-истребителя, только что привезли еще стрелка-радиста и двух молодых парней из команды аэродромного обслуживания – они оба попали под бомбежку. Баркан работал у одного операционного стола, Левин у другого. И каким-то вторым зрением Александр Маркович видел, что Баркан действует уверенно, спокойно, сосредоточенно и умно. А Баркан чувствовал, что подполковник – следит за ним, – и злился. Злился, еще не понимая, какому высокому чувству подчинена вся жизнь этого крикливого, скандального, неуживчивого человека.
– Если я не ошибаюсь, мне сейчас был учинен в некотором смысле экзамен? – спросил в коридоре Баркан.
– Не говорите глупости! – ответил Александр Маркович.
После операций был еще вечерний обход и перевязки, на которых он присутствовал, сидя, по обыкновению, в углу на табуретке и покрикивая оттуда каркающим голосом.
Он открыл дверь и, напевая под нос "Отцвели уж давно хризантемы в саду", пошел по знакомому до мельчайших подробностей коридору к той палате, куда привезли раненого истребителя. Очки его блестели. Халат – накрахмаленный и серебристый от глажения – приятно похрустывал. В зубах Левин держал мундштук, и это придавало всему его облику выражение залихватской независимости. Кроме летчика-истребителя, только что привезли еще стрелка-радиста и двух молодых парней из команды аэродромного обслуживания – они оба попали под бомбежку. Баркан работал у одного операционного стола, Левин у другого. И каким-то вторым зрением Александр Маркович видел, что Баркан действует уверенно, спокойно, сосредоточенно и умно. А Баркан чувствовал, что подполковник – следит за ним, – и злился. Злился, еще не понимая, какому высокому чувству подчинена вся жизнь этого крикливого, скандального, неуживчивого человека.
– Если я не ошибаюсь, мне сейчас был учинен в некотором смысле экзамен? – спросил в коридоре Баркан.
– Не говорите глупости! – ответил Александр Маркович.
После операций был еще вечерний обход и перевязки, на которых он присутствовал, сидя, по обыкновению, в углу на табуретке и покрикивая оттуда каркающим голосом.