JК
Подполковник медицинской службы :: Герман Юрий Павлович
Страница: 130 из 261И вдруг громкий, резкий, напряженный голос загремел из репродуктора:
– Вижу корабли противника! Вижу корабли противника! «Левкои», вперед, «Левкои», вперед!
– Это Сухаревич, – сказал Петров, – у него глотка болит, ангиной заболел, боялся, что никто не услышит. Вот тебе и не услышали.
В репродукторе покашляло, потом Паторжинский сказал:
– "Букет", я – «Ландыш». Наши самолеты вышли в атаку. Противник оказывает сопротивление. Противник оказывает серьезное сопротивление. Наши истребители над конвоем. Все нормально, идет большой воздушный бой. «Букет», я горю! «Букет», я загорелся! "Букет"..
Начштаба попил воды. Командующий насупившись смотрел на репродуктор. Репродуктор молчал. Потом чей-то грубый голос крикнул из репродуктора:
– Саша, атакуй верхнего! Саша, атакуй верхнего!
И опять, как ни в чем не бывало, заговорил "Ландыш":
– "Букет", вы меня слышите? Вы меня слышите? Все нормально, я потух. «Букет», я – «Ландыш». Вышли в атаку штурмовики.
– Вот мальчик, а? – весь просияв, сказал командующий. – Ну как это вам понравится: он потух! – И сердито закричал в микрофон: – «Ландыш», следовать на клумбу, «Ландыш», следовать на клумбу немедленно. Прием, прием!
Теперь репродуктор говорил непрерывно. Сражение разворачивалось.
17
Это были голоса сражения, и Бобров слушал их жадно, почти не вникая в смысл происходящего, ничего не оценивая, думая лишь об одном: "Меня там нет. Они дерутся без меня. Они бьют врага, и погибают, и вновь бьют, а я здесь, и теперь я всегда буду здесь".
– Вижу корабли противника! Вижу корабли противника! «Левкои», вперед, «Левкои», вперед!
– Это Сухаревич, – сказал Петров, – у него глотка болит, ангиной заболел, боялся, что никто не услышит. Вот тебе и не услышали.
В репродукторе покашляло, потом Паторжинский сказал:
– "Букет", я – «Ландыш». Наши самолеты вышли в атаку. Противник оказывает сопротивление. Противник оказывает серьезное сопротивление. Наши истребители над конвоем. Все нормально, идет большой воздушный бой. «Букет», я горю! «Букет», я загорелся! "Букет"..
Начштаба попил воды. Командующий насупившись смотрел на репродуктор. Репродуктор молчал. Потом чей-то грубый голос крикнул из репродуктора:
– Саша, атакуй верхнего! Саша, атакуй верхнего!
И опять, как ни в чем не бывало, заговорил "Ландыш":
– "Букет", вы меня слышите? Вы меня слышите? Все нормально, я потух. «Букет», я – «Ландыш». Вышли в атаку штурмовики.
– Вот мальчик, а? – весь просияв, сказал командующий. – Ну как это вам понравится: он потух! – И сердито закричал в микрофон: – «Ландыш», следовать на клумбу, «Ландыш», следовать на клумбу немедленно. Прием, прием!
Теперь репродуктор говорил непрерывно. Сражение разворачивалось.
17
Это были голоса сражения, и Бобров слушал их жадно, почти не вникая в смысл происходящего, ничего не оценивая, думая лишь об одном: "Меня там нет. Они дерутся без меня. Они бьют врага, и погибают, и вновь бьют, а я здесь, и теперь я всегда буду здесь".