JК
Подполковник медицинской службы :: Герман Юрий Павлович
Страница: 74 из 261Меня мамаша в свое время даже скалкой колотила за грубости, да, видать, не доколотила до добра. Извините, что я про пилу говорила и что вы слишком принципиальная, а я вольнонаемная…
На добрых глазах Лоры выступили слезы, верхняя губа ее задрожала, голос сорвался, и она, всхлипнув, припала к плечу Анжелики. А Анжелика гладила ее по спине и говорила:
– Ничего, девочка, все бывает. Сейчас война, и много нервных.
Когда он проснулся, язва уже нисколько не болела и хотелось чаю, а настроение было хорошее и приподнятое, как будто он качался на качелях и гикал при этом, как бывало когда-то давно, еще в студенческие годы.
Сосед по палате – старший лейтенант со съедобной фамилией Ватрушкин – пришел из коридора и сказал с грустью в голосе:
– Везде свои несчастья. Возле лестницы Анжелика вашу санитарку Лору утешает. Та – разливается, плачет. Убили, наверное, кого-нибудь из близких.
– Никого не убили, – сказал Левин. – Вы этих девушек не знаете. У меня от них иногда вот так распухает голова. Ссорятся – плачут, мирятся – плачут, очень легко сойти с ума.
Попив чаю, он спустил ноги с койки, прислушался, не болит ли, и, убедившись, что не болит, надел халат. Ватрушкин с любопытством на него смотрел.
– Сейчас мы вас посмотрим, – сказал Александр Маркович, – сейчас мы вас посмотрим и убедимся кое в чем. Мы вас не смотрели сегодня утром, а вас следует смотреть каждый день.
На добрых глазах Лоры выступили слезы, верхняя губа ее задрожала, голос сорвался, и она, всхлипнув, припала к плечу Анжелики. А Анжелика гладила ее по спине и говорила:
– Ничего, девочка, все бывает. Сейчас война, и много нервных.
Когда он проснулся, язва уже нисколько не болела и хотелось чаю, а настроение было хорошее и приподнятое, как будто он качался на качелях и гикал при этом, как бывало когда-то давно, еще в студенческие годы.
Сосед по палате – старший лейтенант со съедобной фамилией Ватрушкин – пришел из коридора и сказал с грустью в голосе:
– Везде свои несчастья. Возле лестницы Анжелика вашу санитарку Лору утешает. Та – разливается, плачет. Убили, наверное, кого-нибудь из близких.
– Никого не убили, – сказал Левин. – Вы этих девушек не знаете. У меня от них иногда вот так распухает голова. Ссорятся – плачут, мирятся – плачут, очень легко сойти с ума.
Попив чаю, он спустил ноги с койки, прислушался, не болит ли, и, убедившись, что не болит, надел халат. Ватрушкин с любопытством на него смотрел.
– Сейчас мы вас посмотрим, – сказал Александр Маркович, – сейчас мы вас посмотрим и убедимся кое в чем. Мы вас не смотрели сегодня утром, а вас следует смотреть каждый день.