Убойная марка   ::   Хмелевская Иоанна

Скорая приезжала, вот крест, не вру, и Наталья говорила — худо было сердечному, едва не помер, сердце-то у него слабое, хотя с виду мужчина хоть куда Наталья воды в рот набрала, уж на что мы соседки и столько лет вместе, ведь ничего не сказала, а я разве враг какой? И помогла бы, и, глядишь, за больным присмотрела, да и купила чего надо.

Ну да и у меня свое соображение есть, не слепая я и не глухая. Обо всем сама догадалась. Тут полсловечка, там чего ненароком услышишь… Так вот, паршивец спер у дяди золотую монету и продал, уж не знаю кому и где Ему велели разыскать, купить и вернуть в дядину коллекцию Пригрозили, должно быть, крепко, так он метался как наскипидаренный. И что вы скажете? Перекупил, а может, опять выкрал. И теперь такой довольный ходит, куда там! Но сдается мне, ему дядюшка все равно не простил. И я так считаю, этот паршивец доиграется-таки…

В голосе женщины звучала ничем не прикрытая ненависть к паршивцу, что меня заинтриговало. И я рискнула.

— Похоже, что этот Ксавусь и пани что-то неприятное сделал? Чувствуется: не любит его пани.

— «Не любит»! Слабо сказано. Таких негодяев надо сразу в тюрьму сажать или веревку на шею. Хотя наши умники отменили вроде бы смертную казнь, а жаль. Как раз впору для таких мерзавцев.

— Так за что же его пани невзлюбила?

— За то, что внучку мою охмурил, негодяй, а она совсем сопливая девчонка, жизни не знает, а старших не слушает. Всю жизнь ей исковеркал, травиться из-за этого подонка хотела, еле спасли. Ну, потом раз-друтой пришлось поговорить с несмышленой, вразумить, теперь, слава те господи, поуспокоилась малость и здоровье наладилось. А уж наревелась, настрадалась, пока мы ей мозги не вправили.